Мари-Бернадетт Дюпюи - Доченька

Многие семьи разбросало по миру, многие мужчины погибли или получили ранения. Оккупанты насиловали женщин, жгли фермы и дома… И все-таки воспоминания о пережитых ужасах понемногу стирались из памяти людей. Раны на телах и сердцах постепенно заживали, все снова учились жить, как свободные люди…

Сидя на краю постели, Мари с наслаждением вдохнула аромат цветущих под окном роз. У ее детей и внуков теперь есть будущее… И через неделю они устроят большой семейный обед, настоящий праздник…

Через два месяца, когда Адриан немного восстановил силы и снова открыл свой кабинет, в их дом явилась неожиданная гостья. Было раннее утро. Мари открыла входную дверь и увидела перед собой женщину, которую горе сделало практически неузнаваемой. Это была Элоди Прессиго.

— Входите, дорогая! — воскликнула хозяйка дома.

Мари провела гостью в кухню.

— Присаживайтесь, Элоди! Сейчас я сварю нам кофе!

Мари знала, что предстоит разговор о Клоде и его трагической смерти, и она искренне сочувствовала удрученной горем матери, поэтому, как могла, постаралась ее утешить. Однако вскоре выяснилось, что Элоди приехала не только затем, чтобы поговорить о сыне.

— Ах, мадам Мари! Вы такая славная! А я причинила вам столько горя! Как подумаю об этом… Вы столько лет присылали мне деньги на мальчика, вы приняли его в своем доме… Он познакомился с Нан, своей бабкой… Она сама мне рассказала, когда я заходила к вам недели две назад, но не застала, потому что вы с мужем уехали на побережье…

— Мне жаль, что мы тогда не встретились. И очень странно, что Нанетт ничего не сказала мне о вашем визите.

— Бедная старушка, наверное, понемногу выживает из ума! Мари, вы, должно быть, слышали, что после освобождения люди свели счеты со многими полицаями. Так вот, Макария Герена не спасли даже его деньги — месяц назад его расстреляли. Жена его повесилась в риге папаши Бенуа, она там пряталась. Их мальчика отдали на воспитание кому-то из двоюродных братьев или сестер. Я зарабатываю на жизнь тем, что прибираю в домах, вот мэр и предложил мне навести порядок в «Бори». Моя дочка Роз вызвалась мне помочь. Видели бы вы, какой там был разгром! Часть мебели разбита, остальная перевернута, многих вещей недостает… И вот когда я расставляла книги вашего отца, мсье Кюзенака, я нашла листок бумаги. Роз образованнее меня, она стала читать, и, представьте себе, это оказалось завещание! Поэтому я быстро собралась и села на поезд, чтобы вам его привезти.

Мари терпеливо выслушала этот длинный монолог, произнесенный плаксивым голосом, но слово «завещание» пронзило ее, словно удар молнии. Элоди достала из сумки сложенный вчетверо листок.

— Спасибо, Элоди! Но мне понадобятся очки.

В этот момент в кухню вошел Адриан. Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть пожелтевший документ, в то время как его супруга начала читать. Текст был недлинным, но вполне конкретным.

Мари вскрикнула, сняла очки и протянула листок Адриану. Срывающимся голосом, с глазами, полными слез, она проговорила:

— Прочитай, дорогой, я не могу в это поверить! Это — единственное законное завещание моего отца, и оно столько лет пролежало в книге! А ведь мы после похорон пересматривали и разбирали библиотеку!

Удивленный Адриан только развел руками. Документ свидетельствовал, что Жан Кюзенак оставил Мари все свое имущество — земли, фермы и дом «Бори» со всей обстановкой. Далее следовало оформленное по всем правилам официальное заявление, в котором мсье Кюзенак признавал Мари своей дочерью и единственной наследницей. Своему племяннику Макарию он оставил два дома — один в Лиможе, второй в Сен-Жюньене.

Лицо Мари порозовело от волнения, когда она сказала:

— Папа завещал мне «Бори»! Мой дом! Я знала, что он мой, что несправедливо было выгонять нас оттуда…

Элоди кивнула и произнесла несколько довольно грубых слов в адрес покойного Макария. Адриан щедро вознаградил ее за хлопоты и честность. Вместе они позавтракали, и Элоди отправилась на вокзал ждать обратного поезда. Нанетт обняла ее на прощание.

— Мы с вами теперь прямо как одна семья! — воскликнула Элоди, когда пришло время прощаться. — До скорой встречи в Прессиньяке, мадам Мари!

Месяц спустя, в субботу, Мари подкрасилась и принарядилась. Вся семья собиралась ехать в Прессиньяк.

К встрече с любимым домом Мари купила новое платье и попросила Ману сделать ей модную прическу. Средняя дочь охотно ее подстригла. Условились, что Лизон и Венсан вместе с Жаком сразу отправятся в «Бори», не заезжая в Обазин.