Генри Хаггард - Она и Аллан

— Что случилось, баас? — спросил он. — Здесь нет ни львов, ни другой дичи.

— Взгляни в те заросли, Ханс.

Сделав широкий круг, он скользнул туда, затем увидел змею, которая, я думаю, была самой крупной мамбой, убитой мной.

Внезапно он замер, напомнив мне пойнтера, выслеживавшего дичь. Убедившись, что змея мертва, он кивнул и сказал:

— Черная мамба, или как вы там ее называете. Хотя я думаю, что это кое-что похуже.

— Что еще, Ханс?

— Один из тех духов, которых старый Зикали присылает ко входу в ущелье, чтобы те предупреждали его о том, кто приходит или уходит. Я хорошо это знаю, другие тоже. Я слышал ваш разговор вчера, когда стоял за камнем.

— Значит, Зикали лишился духа, — засмеялся я, — думаю, что у него их больше нет. Он послал их всех ко мне.

— Именно так, баас. Он очень рассердится. Интересно, почему он это сделал? — добавил он с подозрением — Вы же вроде бы друзья.

— Он не делал этого, Ханс. Здесь просто очень много змей, и они часто нападают.

Ханс не обратил внимания на мою реплику, решив, что только белый человек может так сказать. Он поводил своими желтыми, налитыми кровью глазами вокруг в поисках объяснений. Внезапно его взгляд остановился на слоновой кости, которая висела у меня на шее. Ханс вздрогнул.

— Зачем ты носишь на шее вон тот амулет? Такие носили когда-то женщины. Ты знаешь, что это Великий талисман Зикали? Это знает всякий, проходящий по земле. Когда Зикали отправляется куда-нибудь, то всегда берет его с собой. Каждый, кто получает его, должен подчиниться Зикали или умереть. И каждый посланник знает, что никто не причинит ему вреда, если он не будет снимать амулет, потому что этот образ и есть Зикали. Это одно и то же. И еще — это образ отца его отца, или как он там еще говорит.

— Какая странная история, — промолвил я и рассказал Хансу, каким образом стал обладателем этого таинственного маленького талисмана.

Тот кивнул, не выразив ни малейшего удивления.

— Значит, мы отправляемся в долгое путешествие, — продолжил он. — Я думаю, что пришло время для чего-то более серьезного, чем скитание по этим малоинтересным местам. Более того, Зикали не желает причинять тебе вред, потому что хочет, чтобы мы вернулись невредимыми — теперь об этом можно говорить, когда дух отправился за другой змеей. А что ты собирался делать с талисманом, когда мамба напала на тебя?

— Хотел бросить его в бассейн, Ханс, потому что не люблю подобных штучек. Я пытался сделать это два раза, но каждый раз мамба нападала на меня.

— Конечно, баас, она появлялась. Если ты выбросишь талисман, ты погибнешь, потому что мамба убьет тебя. Зикали хотел, чтобы ты понял это, поэтому и послал змею.

— Ты старый суеверный дурак, Ханс.

— Да, баас, но мой отец знал о Великом талисмане до меня, поскольку он был немного доктором и знал каждого мудреца и всех ведьм на многие тысячи миль вокруг. Это известно всем, хотя говорить об этом нельзя, даже королю. Говорю тебе не как пьяница Ханс, но как ваш отец-проповедник, преподобный отец, который, кстати, сделал из меня хорошего христианина и который вещает мне это с Небес. Я умоляю тебя — не выбрасывай этого амулета. А если выбросишь, я никуда не пойду с тобой. Потому что я, может, и не так хорош, как ангелы с крылышками на картинках, но мне кажется, что нужно пожить еще немного перед тем, как предстать с отчетом перед нашим святым отцом, перед Господом Богом.

Думая о том, как ужаснулся бы мой отец, услышав такую нелепую цепочку рассуждений, и зная результат его моральных и религиозных уроков, которые вынес этот несчастный готтентот, я рассмеялся. Но Ханс твердо стоял на своем, выступая передо мной, словно судья:

— Надень этот Великий талисман, надень его. Раздели его с человеком, который внутри тебя. Может быть, он не так прекрасен и не так хорошо пахнет, как волосы женщины в маленькой золотой коробочке, но он явно гораздо полезней. Волосы любимой женщины могут вызвать зубную боль и заставить помнить многие вещи, которые ты хотел бы забыть, а Великий талисман, или Зикали, который в нем находится, защитит тебя от ассегаев и слабости и направит плохую магию на тех, кто послал ее. Он всегда принесет много еды, и если нам повезет, то и выпивку.

— Иди отсюда. Я хочу умыться, — попросил я.

— Да, баас. Но когда баас уйдет, я сяду на другом конце болота с ружьем — не для того, чтобы посмотреть на голого бааса, потому что белые люди так страшны, что мне неприятно видеть их без одежды, и потому, что они пахнут, да простит меня баас. Я буду сидеть и смотреть, чтобы не приползла другая змея.