Генри Хаггард - Она и Аллан

Я попробовал в другом месте, дальше, но там пройти было сложно из-за болотистой местности. Наконец нашли удачное место у переправы, и мы благополучно перебрались на другой берег, когда внезапно одно колесо застряло в яме. Мы безнадежно завязли. Я решил, что фургон нужно оставить по со седству с бродом. Мне пришлось взять быков, принадлежащих кафрам-христианам, и с их помощью вытащить фургон на тот берег, где мы начали свое путешествие.

Мы все сделали вовремя, потому что сразу же начались новая буря и новое страшное наводнение.

В Англии, где я сейчас нахожусь, везде есть мосты, и никто не ценит этого. Если бы об этом задумались, то перестали бы считать, сколько тратится на их содержание. О, как мне хотелось бы, чтобы они на собственных шкурах почувствовали, что означает отсутствие моста в дикой стране во время проливного дождя! То же самое касается и дорог. «Вы должны больше молиться, друзья мои, — сказала одна старая женщина своей дочери, у которой родилась двойня. — Это могли быть тройняшки!»

В свете всего этого я признал себя побежденным и отступил, чтобы позволить Провидению прекратить дождь. Перебравшись на другой берег реки, которая раздражала меня своим постоянным бульканьем, я нашел относительно сухое место на степной полянке. Сквозь облака проглянуло солнце, и я увидел на расстоянии одной-двух миль огромную гору, на нижних склонах которой рос густой лес. Верхняя часть горы, голая скала, представляла собой огромную фигуру сидящего человека, подбородок которого как бы упал на грудь. Имелись голова, руки, колени. Вся фигура очень сильно напомнила мне изображение Зикали, которое висело на моей шее, или даже самого Зикали.

— Как это называется? — спросил я у Ханса, указывая на этот странный холм, сияющий в отражении злого закатного солнца, которое садилось между штормовых облаков и делало этот образ еще более зловещим.

— Это Ведьмина гора, баас, где вождь Умслопогаас и его кровный брат охотились на волков. Там обитают привидения, а в пещере на вершине горы лежат кости Нады-Лилии, самой прекрасной женщины, чье имя звучит, как песня. Ее любил Умслопогаас [14] Об истории Нады и Умслопогааса смотрите роман «Нада». — Примеч. авт. .

— Ерунда, — сказал я, хотя слышал кое-что об этой истории и помнил, что Зикали, упоминая Наду, сравнивал ее красоту с красотой женщины, которую я знал когда-то.

— Где живет вождь Умслопогаас? — спросил я.

— Они говорят, что его город вон там, на равнине, баас. Он называется Место Топора, его окружает река, а его племя — это люди Топора. Это сильные люди, и вся страна вокруг не населена никем, потому что Умслопогаас очистил эти земли от племен, которые раньше жили на ней, сначала при помощи волков, потом — посредством войны. Он такой сильный воин и настолько свиреп в бою, что даже сам Чака боялся его. Говорят, что он убил Дингаана из-за Нады. Кетчвайо, нынешний король, тоже оставил его в покое, и тот не платит ему дани.

Пока я собирался спросить Ханса, откуда у него такая информация, внезапно раздались какие-то звуки. Подняв голову, я увидел трех высоких мужчин в одежде гонцов. Они быстро приближались к нам.

— Это люди из племени Топора, — сказал Ханс и стремительно метнулся к фургону.

Я не мог это сделать, поскольку поспешное бегство грозило потерей достоинства. Хотя я и предпочел бы, чтобы мое ружье было со мной, я остался сидеть на скамейке и пытался зажечь свою трубку, не обращая ни малейшего внимания на трех грозно выглядевших парней.

Эти люди, у которых вместо ассегаев были в руках топоры, подбежали прямо ко мне с их оружием, поднятым над головой таким образом, что любой, человек, не знакомый с привычками зулусов старой школы, мог бы подумать, что они намереваются совершить убийство.

Однако, как я и ожидал, они внезапно остановились в шести футах от меня и встали, как статуи. Я продолжал разжигать трубку, как будто вовсе не видел их, и, выдержав положенную паузу, поднял голову и уставился на них, притворившись равнодушным.

Затем достал из кармана небольшую книгу — это был экземпляр моих любимых легенд Инголдзби — и принялся читать.

Тот абзац в книге, где «топор» был заменен на «нож», был вполне подходящим. Это была «История няньки»: «О, что же это — видеть и знать, что простой нож в руке врага, без надежды на сопротивление или отражение удара!»

Трое с топорами стояли, пораженные, лишившись дара речи. Наконец тот, что был посередине, спросил:

— Эй, белый человек, ты слепой?