Генри Хаггард - Она и Аллан

— Все именно так, — ответил я.

— Итак, белый человек, как я могу быть уверен в том, что это не ловушка для меня или петля, которая может затянуться вокруг моей шеи? Какой знак ты принес мне? Как я могу поверить, что Открыватель Дорог действительно прислал мне это послание, доставленное столь странным способом посланником, который хотел отправиться в другую сторону? Маленький знахарь сказал мне, что тот, кто придет ко мне, несет на себе некий знак.

— Я не могу объяснить, — ответил я, — по крайней мере словами. Но, — добавил я после паузы, — поскольку ты спросил про знак, возможно, я могу показать тебе нечто, что будет для тебя доказательством. Если здесь есть потайное место...

Умслопогаас подошел к воротам ограды и увидел, что стража на своем посту. Затем он обошел вокруг хижины, поднимая глаза на крышу, и прошептал, когда вернулся:

— Однажды меня поймали таким образом. Здесь жила одна из моих жен, которая подслушивала около дымохода, что привело к смерти множества людей, в том числе к ее смерти и смерти наших детей. Заходи. Здесь безопасно. И если ты будешь говорить, то сделай это как можно тише.

Мы вошли в хижину, поставили наши скамейки и сели у горящего огня, в который Умслопогаас бросил поленья какого-то смолистого дерева.

— Итак, приступим — сказал он.

Я расстегнул рубашку и при ярком свете огня показал ему изображение Зикали, висевшее на моей шее. Он уставился, глядя на него и как бы сквозь изображение. Затем встал и, подняв над головой топор, отсалютовал талисману, сказав: «Макози!» Таким словом приветствуют великих мудрецов, поскольку считается, что они являются прибежищем духов.

— Это Великий талисман, — сказал он. — Он был известен на земле со времен Сензангаконы, основателя династии зулусов, и даже до него.

— Как это может быть? — спросил я. — Если это изображение Зикали, Открывателя Дорог, старого человека, а Сензагакона умер много лет назад?

— Я не знаю, — ответил вождь племени Топора, — но это так. Был некий Мопо, или, как его называли, Умбопо, который был телохранителем Чаки и моим отчимом. Он поведал мне, что дважды этот талисман, — и указал мне на талисман, — был отправлен к Чаке, и каждый раз Лев подчинялся тем сообщениям, которые передавались вместе с ним. В третий раз он не подчинился — и где теперь Чака?

Умслопогаас поднес руку к своему рту — это прощальный жест у зулусов.

— Мопо. .. — задумчиво произнес я. — Мне известна история про Мопо, а также и то, что он убил Чаку с помощью принцев Дингаана и Умхланганы. А еще я слышал, что этот Мопо до сих пор жив, хотя и скрывается не в стране зулусов.

— Неужели это все тебе известно, Макумазан? — спросил вождь, взяв нюхательный табак из коробочки и пристально глядя на меня. — Мне кажется, что ты слишком много знаешь, Макумазан, слишком много, как могут подумать другие люди.

— Да, — ответил я, — может быть, я действительно много знаю, даже больше, чем хочу знать. Например, о, приемный сын Мопо и сын женщины по имени Балека, я знаю некоторые интересные вещи о тебе.

Умслопогаас привстал, грозно взглянул на меня, потом положил руку на топор, вытащив его наполовину. Затем он снова сел.

— Я думаю, что это, — и указал на изображение Зикали на моей груди, — остановит даже лезвие топора, прекращающее жизнь, — сказал я и замолчал. Поскольку дальше ничего не случилось, я продолжал: — Например, как я мог узнать, что некий вождь, чьей матерью была Балека (кстати, не была ли она любимой «сестрой» [16] Сестрой у зулусов называют жен вождя. Чаки?), как-то причастен к заговору против сына Панды, который сидит на троне, и этот заговор был раскрыт, а его жизнь в опасности...

— Макумазан, — грубовато прервал меня Умслопогаас, — я скажу тебе, что если бы не Великий талисман, висящий на твоей шее, я бы убил тебя прямо здесь и похоронил бы под этим самым полом, так как твои домыслы переходят все границы.

— Это было бы твоей ошибкой, Умслопогаас, одной из многих. Но, поскольку на мне талисман, этот вопрос не встает, не так ли?

Умслопогаас поднялся со скамьи и медленно вышел из хижины, очевидно, чтобы что-то проверить. Некоторое время спустя он вернулся и заметил, что ночь сегодня ясная, хотя на горизонте видны тяжелые облака. Это была зулусская метафора, означавшая, что мы можем говорить безопасно, однако опасность все-таки была неподалеку.

— Макумазан, — сказал он, — мы беседуем под охраной Открывателя Дорог, который находится у тебя на сердце и чей знак ты принес мне, как он прислал мне свое слово, не так ли?