Генри Хаггард - Она и Аллан

— Увы, — ответил я, неумело солгав, потому что боялся, как бы правда снова не отняла у нее остатки рассудка, — он был растоптан гиппопотамом и убит, мы похоронили его там, где он погиб.

Она склонила голову и прочитала молитву об упокоении его души, затем внимательно посмотрела на меня и произнесла:

— Я думаю, что вы не все сказали мне, мистер Квотермейн, но что-то подсказывает мне, что я не должна знать все.

— Нет, — ответил я, — вы были больны и на некоторое время потеряли рассудок из-за сильного потрясения. Я думаю, что вы узнали о смерти отца, о чем забыли сейчас, и были ошеломлены этим известием. Пожалуйста, поверьте мне, что если я о чем-то вам не говорю, я считаю, что в настоящее время так будет лучше для вас.

— Я доверяю вам, — ответила она. — Теперь, пожалуйста, оставьте меня, но сперва скажите: где все женщины и их дети?

— После смерти вашего отца они ушли, — ответил я, солгав еще раз.

Она снова посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Я оставил ее.

На сегодняшний день я не в курсе, что узнала Инес об истинной истории нашего путешествия, хотя думаю, что не так много. Все, включая Томасо, знали об опасности, которая грозила им в случае, если они скажут ей хотя бы слово. Со своей стороны, она была умной женщиной, которая считала, что лучше не задавать вопросы. Она была уверена, что страдала от помрачения ума и все это время ее отец был мертв и случились другие страшные вещи. Она оставила вопросы и никогда не беседовала со мной на эту тему. Я был очень рад этому, потому что как, ради всего святого, я мог объяснить ей пророчества Айши, касающиеся помутнения ее разума и последующее возвращение в нормальное состояние, когда она добралась до дома?

Однажды она попыталась узнать, что случилось с Дженни. Я ответил, что та умерла от болезни. Это была еще одна ложь, но я знал, что бывают случаи, когда ложь необходима. По крайней мере эти обманы никогда не тревожили моей совести.

Здесь я могу закончить историю про Инес, потому что дальше уже ничего не было. Как я рассказывал, она была женщиной меланхолической и очень религиозной, и эти качества еще усилились после ее возвращения и выздоровления. Конечно, религия произвела на нее значительное воздействие, поскольку она постоянно была погружена в молитвы, и с этим вряд ли что-то можно было сделать. Но именно после таких же изменений в мозге ее отец пошел по той же дороге.

После нашего возвращения к цивилизации одним из первых людей, с которыми Инес стала общаться, был старенький священник, исповедующий одну с ней веру. Конец этого общения был неожиданным. Очень скоро Инес решила отказаться от мира, который, я думаю, никогда не был привлекательным для нее. Она вступила в один очень строгий орден Наталя, где, помимо множества ее добродетелей, ее значительные владения были приняты с большой радостью.

Спустя годы я встретил ее еще раз, когда она собиралась стать матерью-настоятельницей собственного монастыря. Она была в добром расположении духа и сообщила, что совершенно счастлива. И даже тогда она не попросила меня рассказать настоящую историю того, что произошло с ней в тот период, когда ее рассудок помутился. Она сказала, что в курсе того, что случилось, но поскольку теперь земные истории ее не интересуют, она не хочет знать детали. И снова я почувствовал радость, потому что, как я мог рассказать ей настоящую историю и ожидать, что она мне поверит, эта простодушная монахиня?

Вернемся к более важным событиям. Когда мы уже были в Стратмуре день или два и я думал, что ее рассудок достаточно пришел в себя, чтобы судить о делах, я рассказал Инес, что планирую отправиться в путешествие в Наталь, и спросил ее, что она собирается делать. Ни минуты не колеблясь, она сказала, что с удовольствием отправится со мной, поскольку ее отец умер и ничто больше не держит ее в Стратмуре, без друзей и утешения в религии.

Потом она показала мне секретное укрытие, нечто вроде подвала под полом гостиной, где ее отец хранил спиртное, которое имелось там в огромных количествах. В тайнике под несколькими кирпичами мы нашли большую сумму в золоте, которая была спрятана Робертсоном. Он всегда говорил своей дочери, что она сможет распоряжаться деньгами в случае, если с ним что-нибудь случится. Вместе с деньгами лежали его завещание, ценные бумаги, воспоминания его молодости и несколько любовных писем вместе с молитвенником, который его мать дала ему.

Мы вытащили эти ценности, о существовании которых знала только она одна, а потом начали готовиться к отъезду. Наши приготовления были очень просты, все то, что мы могли нести, мы сложили в фургон и взяли с собой лучший скот. Магазин и оставшийся склад мы передали Томасо на условиях, что половину прибыли он будет отправлять Инес, на ее счет в банке на побережье дважды в год. Именно там ее отец имел счет. Я не могу сказать, делал он это или нет, но поскольку никто не хотел оставаться в Стратмуре, у меня не было другого выхода, потому что покупателей собственности в этом районе не существовало.