Джина Лагорио - Она и кошки

Вам предстоит прочесть роман очень известной итальянской писательницы, которую зовут Джина Лагорио. У нас ее произведений до сих пор не переводили, и я с радостью представляю этот роман русскому читателю. Но мне кажется, что нет смысла писать предисловие традиционного типа, то есть предварять, объяснять, анализировать. Тем более говорить о фабуле, потому что это могло бы помешать свежести восприятия. Вообще выскажу еретическую мысль: предисловия оправданны, если выходит собрание сочинений или толстый том. Тогда можно заниматься тем, чем, так сказать, полагается заниматься литературоведам: истоки, первый литературный опыт, избранный жанр, эволюция этого жанра, успех или неуспех, испытания, через которые неизбежно проходит каждый писатель, его становление.

Но вы прочтете всего лишь один роман Джины Лагорио, и потому серьезный литературоведческий анализ представляется мне не вполне уместным. Лучше я попробую рассказать о самой Джине, и тогда — косвенно, — быть может, станет яснее значение этой ее книги. Что до книги, постараюсь говорить о ней как можно меньше, потому что глубоко доверяю суждениям читателей. Все мы, наверное, воспринимаем любое произведение художественной литературы по-своему, и критерий «нравится — не нравится» сохраняет решающее значение, что бы ни втолковывали нам критики.

Во все времена, а в XX веке, мне кажется, особенно неотвратимо перед каждым мыслящим человеком, перед каждым интеллигентом рано или поздно встает проблема личной ответственности и личного выбора. Наш век, век войн и революций, противоречивый и трудный, имеет свои закономерности и законы. Но если, скажем, в XIX веке еще не существовало массового сознания, массовой культуры, идеология не определяла еще в такой мере коллективные и личные судьбы, то наш век делает проблему личного выбора совершенно обязательной и очень непростой.

Западная интеллигенция в огромной мере испытала влияние экзистенциализма: христианского (Габриэль Марсель) и светского (назову хотя бы два имени: Сартр и Камю). Для нас тоже проблемы личной этики исключительно важны, но у нас, если можно так выразиться, свой вариант, а у итальянцев свой. Политика властно врывается в жизнь и предъявляет свои требования, зачастую жесткие. Для старшего поколения итальянских писателей и художников очень многое определялось тем, как они думали и как поступали во время «черного двадцатилетия» фашизма. Среднее поколение, к которому принадлежит Джина Лагорио, не стоит перед дилеммой ответственности за то, что происходило в жизни и в культуре в те годы. Это поколение воспиталось на идеологии движения Сопротивления.

Но это звучит как общая фраза, а расшифровывать ее в рамках короткого предисловия трудно. Назову имя одного замечательного писателя, к памяти которого Джина относится с глубоким уважением. Это Элио Витторини. Он был коммунистом, подпольщиком, автором прославленных антифашистских романов. Но Витторини также основал исключительно важный для послевоенной итальянской культуры журнал «Политекнико» и предложил итальянскому обществу систему ценностей, которая носила программный характер. Если уместно проводить параллели, вспомним «Новый мир» Твардовского. История «Политекнико» трагична, как и история «Нового мира». Элио Витторини в свои ценности свято верил. Он стремился предоставить возможность печататься в своем журнале и атеистам, и католикам, и, как он писал, «даже мистикам».

О «Политекнико» я говорю сейчас потому, что Джина Лагорио, как и многие деятели культуры, принадлежащие к ее поколению, не признавала и не признает жестких перегородок и противопоставлений, не признает никаких схем. Дьявольское переплетение понятий Добро и Зло преподносит такие ситуации, когда человек не имеет права оставаться в стороне. Была когда-то пресловутая «башня из слоновой кости», но сейчас мы вспоминаем о ней как о наивной попытке художников мечтать о своем существовании как бы вне общества. А на пороге третьего тысячелетия прямая ответственность интеллигенции все возрастает.