Аласдэр Грэй - Падение Келвина Уокера

Не премьер-министр, а Би-би-си свела его с лордом Хаверсэком. В один прекрасный день Гектор Маккеллар сказал:

— Я подсек для вас еще одну крупную рыбину. Последний магнат.

— Хаверсэк?

— Хаверсэк из Дича. Будете его потрошить в следующую пятницу. Берите свободные дни и готовьтесь дома.

— Насколько у меня будут развязаны руки?

— Насколько захотите. Друзей у него нет, только несколько нахлебников и уйма народу, благоразумно поддерживающих с ним отношения. Эти как раз будут ликовать, когда вы прищемите ему хвост. Хотя особо глубоко не копайте. Еще других замараете, и тогда Общее Мнение крепко даст нам по мозгам. Дайте нам столкновение личностей, не преступая закона о клевете. Оброните намек-другой. У него кто только не толчется на Ривьере.

Хаверсэк казался дряхлым подростком. К его лысому черепу был словно подвешен мешок, который сначала яростно мяли в руках, а потом, собранный складками, слабенько накачали воздухом. Произношение у него было столько же английское, сколько американское. Ростом он на пару дюймов уступал Дилану Джонсу, но общим впечатлением, считал Келвин, был на голову выше. В то самое утро, когда состоялось их интервью, общественность узнала, что благодаря переметнувшемуся союзнику сорвалась его самая головокружительно дерзкая финансовая операция, однако вечером и Келвин, и объектив камеры засвидетельствовали такую непринужденную живость, какую можно только пожелать и в случае победы.

— Тяжелый у вас выдался день, лорд Хаверсэк, — сказал Келвин.

— Ничуть не бывало. Я ничего не потерял. Просто упустил малую лишку, на которую рассчитывал. В деловом мире не бывает абсолютных чемпионов.

— Если позволите, я напомню телезрителям, — криво улыбнувшись в объектив, сказал Келвин, — что упомянутая малая лишка означает приобретение в собственность «Гардиан» и «Таймс». Что вы собирались делать с этими газетами, лорд Хаверсэк?

— Собирался слить их.

— Зачем? Они прекрасно расходятся. У каждой есть свой читатель.

— Правильно, но, слив их, я высвобождал деньги, которые можно еще выгоднее употребить.

— Каким же образом?

— Открыть игорные лавки. Клубы бинго, казино.

— Позвольте, лорд Хаверсэк!.. — вскричал Келвин.

— Я знал, что вы взовьетесь, — хохотнул Хаверсэк. — Сейчас вы скажете, что эти газеты не какое-то там чтиво, а важные источники общественной информации.

— Именно это я и хотел сказать! Разве это не так?

— Совсем не так. Сегодня люди получают информацию по телевидению — из таких программ, как ваша, мистер Уокер. Напрасно вы себя недооцениваете. Ваш брат завтра будет обеспечивать общественность информацией, а наша братия — всем остальным. Люди этого хотят — зачем же их огорчать? Мы с вами все-таки демократы.

Келвин почувствовал, что проигрывает этот поединок. Своими вопросами он отзывался на ответы Хаверсэка, а надо было наоборот. Он меньше спрашивал и больше слушал. Раз-другой даже одобрительно хохотнул. И у того развязался язык.

— Видите ли, владея дюжиной газет, вы не власть держите в руках, а деньги. Подобно многим, мне плевать на политику. Это забота моих редакторов. Они у меня всех цветов и оттенков, и каждому позволено говорить все, что он вздумает, исключая, понятно, изменнические и богохульные речи.

— Вы христианин?

— Стараюсь им быть. Все-таки живем в христианской стране.

— Однако на деле вам чуждо христианское милосердие, — вежливо заметил Келвин.

— Что вы имеете в виду?

— Ваши чрезвычайно популярные газеты распространяют грязные сплетни о работниках индустрии развлечений. Ваши репортеры сидят под их заборами, фотографируют окна их спален и проповедуют при этом высокую и строгую мораль.

— А как же иначе? — сказал Хаверсэк. — Кому, как не популярной прессе, осуждать адюльтер и разврат? Если я и навязываю газетам свою политику, то вот она: защищать везде и всюду добропорядочную мораль.

Келвин сказал:

— «Что ты смотришь на сучок в глазе брата своего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?»

Хаверсэк раскрыл рот. Келвин подсказал:

— Это слова святого Матфея.

Помолчав, Хаверсэк глуховато сказал:

— При чем тут святой Матфей?

— Совершенно ни при чем, лорд Хаверсэк. В ваших газетах я не встретил даже намека на что-нибудь неподобающее в отношении вас, так что ваша репутация, очевидно, вне подозрений. Вы не согласны со мной?

Настороженный и озадаченный, Хаверсэк откинулся на спинку кресла. Келвин попрощался со зрителями, программа завершилась.