Barbara Frischmuth - Мистификации Софи Зильбер

Они так быстро и так безоглядно преодолели взаимную отчужденность, их короткая близость была такой полной что за этой необычайной близостью могла последовать «лишь новая отчужденность.

Любовь их была почти безмолвной, язык — в данном случае английский — требовался им лишь тогда, когда речь заходила о самых обыденных вещах. Любовь без рас­сказов.

Теперь, когда она все это вспоминала, ей стало ясно что она ведь ничего не знала о том японце — только то что он инженер. Ни слова о его детстве, о его юности, о его жизни вообще. Она даже не знала, есть ли у него семья и как он проводит свое свободное время. Это была любовь без прошлого и без будущего. Любовь, какую представля­ешь себе, мечтая о незнакомце, которого не существует. Но Софи любила воспоминания об этой любви, не изуро­дованной отметинами времени.

В этот миг пошел вдруг такой сильный дождь, что, по­ка Софи добежала до входа в отель, она успела изрядно промокнуть, так что пришлось ей срочно идти наверх пе­реодеваться, прежде чем, в ожидании новых удивительных событий, отправиться в ресторан обедать.

*

Обед прошел спокойно, без особых происшествий, хотя некоторые дамы и господа недовольно ворчали. Софи си­дела возле бледной англичанки в темной соломенной шля­пе, украшенной белыми цветами,— шляпа эта производи­ла довольно странное впечатление, однако она вполне под­ходила к необычному сочетанию красок в наряде этой дамы — штирийское платье в черно-белую клетку и свет­лый шелковый передник.

Как вскоре выяснилось, разговор шел о погоде. Если англичанка и некоторые другие дамы ничего не имели против затянувшегося ненастья, то остальные ожесточен­но ругали бесконечные проливные дожди.

Софи сочла досужим капризом их нападки на присут­ствующих в зале местных жителей, словно те, как хозяе­ва обязаны были и в этом угодить гостям и позаботиться о хорошей погоде. Нехотя обе стороны состязались в остроумия, отпускавшиеся шутки, казалось, имели целью скрыть от непосвященных всю серьезность проблемы.

Когда обед подходил к концу — как раз подали де­серт,— у господина Альпинокса терпение, видимо, оконча­тельно лопнуло. Он вскинул вверх руки, призывая всех успокоиться, и, смеясь, пообещал замолвить словечко пе­ред богом погоды,— при этом он метнул через весь зал лукавый взгляд на Софи. После этого та часть гостей, что желала скорейшего наступления летнего тепла, успокои­лась, остальные же, в том числе бледная дама-англичанка, только пожимали плечами, показывая, что у них найдутся и другие желания.

И в самом деле, уже когда они пили кофе, небо очи­стилось, солнце засияло в полную силу, соответственно вре­мени года, и, казалось, пускало луч в каждую невысохшую каплю дождя, заставляя ее в ту же секунду испариться.

— Довольны вы теперь? — спросил Альпинокс, прохо­дя мимо Софи, когда все толпой повалили в парк. Должно быть, он отгадал ее тайное желание искупаться и позаго­рать, но после всего, что было, это уже не удивило Софи.

Дамы весьма основательно обследовали состояние по­годы и так пристально всматривались в небо, будто свои­ми взглядами хотела согнать с него последние мелкие тучки в отправить их подальше, за горные вершины, в чу­жие края.

Софи прокралась наверх, к себе в комнату, собрала свои купальные принадлежности и сунула в холщовую сумку. Она снова почувствовала себя девчонкой, которой не сиделось на месте, когда ее охватывало желание поза­горать,— в такие минуты она все бросала и бежала на бе­рег озера, чтобы подставить свое тело жарким лучам и лежать, пока ее вольно блуждающие мысли не начнут сли­ваться и путаться и она не окажется на той грани между сном и бодрствованием, когда чего-чего только не начнешь воображать.

Первый день купального сезона она обычно проводила одна. Только когда на ее кожу ложился легкий загар — только тогда она позволяла смотреть на себя другим.

Сложив все, включая солнечные очки и крем для зага­ра, Софи тихонько спустилась вниз. Судя по скрипу до­сок, остальные дамы собрались на балконе второго эта­жа, опоясывающем здание с трех сторон, и по всей види­мости, принимали там первую солнечную ванну.

Софи пошла по дороге, огибавшей церковь, затем во­круг озера, и ноги сами привели ее в тот уголок, где она обычно купалась раньше,— туда, где гора, слегка выпячи­ваясь, круто обрывается прямо в воду. Это место совсем не изменилось,— ровная полоска берега, покрытая галькой к защищенная от дороги валунами. Здесь всегда было пу­стынно; мало кто из купальщиков использовал эту часть берега как пляж, а если кто здесь и купался, то лишь мест­ные жители. Чуть правее тянулась гряда камней, доволь­но отлого спускавшаяся к воде и, должно быть, образовав­шаяся здесь вследствие оползня. Если не боишься ступать по камням, которые только-только начинают превращать­ся в гальку и песок, то по ним удобно сходить в воду. Это значит — можно сделать несколько шагов, чтобы чуть-чуть остыть, а потом уже дно начинает уходить у тебя из-под ног и ты волей-неволей полагаешься лишь на свое умение плавать.