Франц Таурин - Каторжный завод

Тришка был уже пзрядно пьян.

— Отрежь ему на пятак. Я плачу, — сказал Иван лавочнику.

Тришка завернул сало в грязную тряпицу и подался к дверям.

— Постой! —придержал его Иван. —Беги ко мне, скажи Глафире: хозяин гостя ведет. — Тришка навострил уши. — Самого вахмистра Севастьяна Лукича. Чтобы на стол собирала.

Тришка разочарованно махнул рукой — к этой компании не пристроишься, — пошатываясь, спустился с крыльца и побежал труском по пыльной улице, прижимая к груди честно заработанный кусок сала.

Иван, наклонясь к мутному стеклу, проводил его взглядом, пока он не скрылся в переулке.

— Долго задержался, — проворчал вахмистр.

— Велел свежий кусок принесть из погреба, — пояснил Иван. — Чай, мы тоже не без понятия.

— Ну, тогда конечно… — согласился вахмистр.

Глафира встретила гостя в дверях низким поклоном. Она казалась непритворно удивленной и сразу запричитала:

— Ахти, господи! Такой гость, а в доме не прибрано. Проходите, проходите, уж я сейчас, я сейчас…

«Неужто не упредил, стервец?» —подумал Иван, но Глафира, улуча минуту, когда гость повернулся спиной, подала знак, что все в порядке.

Глафира с суетливой поспешностью накрыла стол. Иван перелил водку из фляги в пузатый графин. На столе было и выпить и закусить. Но Запрягаева — Иван это сразу заметил — стол мало привлекал. Глафира то и дело вы бегала в сенцы, и на каждый стук двери вахмистр круто и поспешно оборачивался.

Когда Глафира выставила на стол всего две стопки и Иван наполнил их, Запрягаев не удержался:

— Негоже первую без хозяйки.

Глафира поспешно ответила:

— Нету ее, Настасыошки. Поди, с час тому, как в лес ушла.

Вахмистр было насупил брови, но вовремя догадался, что совсем ни к чему выказывать свою досаду перед мужем.

«Знать бы, где ты бродишь!..» — И вахмистр, позабыв закусить, заулыбался, представляя себе соблазнительную сцену свидания в лесной глуши и тиши…

Если бы вахмистр знал, что растревожившая его Настя вовсе не в лесу, а над головой па чердаке прикорнула па березовых вениках, укрывшись стареньким одеялом!..

Но оп этого пе знал и, разжигая себя, размышлял о том, что недурственно бы дождаться возвращения хозяйки. Сам Еремей устал с работы, поди, приляжет да успет, тут и самое время перекинуться с молодой хозяйкой веселым словцом. По опыту Севастьян Лукич знал, что слободские бабенки любят веселых, ласковых и щедрых. Ну что ж, для такой можно и не поскупиться…

Но как ни размышлял, а все выходило, что черномазый Еремей стоит у него поперек дороги.

А после третьей стопки Севастьян Лукич уже был уверен — и позвал‑то его Кузышн только потому, что Насти дома нет.

И, чтобы проверить свою догадку, спросил:

— Что ж это у тебя баба, не спроси мужа, по лесам бродит?

Иван сделал вид, что не понял, к чему вопрос.

— Я тоже, не спросись жены, на завод ухожу.

— Эко ляпнул! То мужик, а то баба… Кто в доме хозяин!

— В этом доме она хозяйка. А я, — Иван улыбнулся, — и вроде бы жилец.

— Не дело говоришь! —вконец рассердился Запрягаев, — В законе живешь с бабой? Из‑под венца взял?

— Вестимо.

— Стало быть, не жилец, а хозяин! Ты мне тут фанаберию не разводи! Хозяин в каждом деле должон быть. В доме — муж, в заводе — управитель, в уезде — исправник, в губернии — его высокопревосходительство, а в Рассее, — вахмистр предостерегающе поднял толстый палец, — в Рассее — его величество государь император самодержец всероссийский!

Он победоносно обвел выпученными глазами горницу и, не удостаивая вниманием робевшую Глафиру, снова уставился на Ивана.

— Разумеешь?

— Разумею. Только кто же это будет — его высокопревосходительство?

Вахмистр поразился невежеством Кузькина и снисходительно разъяснил:

— Их высокопревосходительство — это господин генерал–губернатор.

Иван, казалось, добросовестно силился разобраться в сложной иерархической структуре, изложенной вахмистром.

— А может… — спросил он, наморща лоб, — государь император генерал–губернатора… выпороть?

— Может! Он все… — и без того красное лицо вахмистра до черноты налилось кровью. — Да как ты посмел, варнак, про его высокопревосходительство!

— А что? Я спросил… сами же сказали, что можно выпороть генерал–губернатора.

— До генералов тебе дела нет! — закричал вахмистр. — Тебе про что ходкую? Власть не терять! Порядок блюсти! —Вахмистр все больше распалялся, и зычному его басу было уже тесно в маленькой горенке. — Учить тебя! Коли жена своевольничает, намотать косу на руку да проволочь по избе, да вожжами, вожжами по толстому заду!.. и сам от рук отбился, управляющий тебе плетьми шкуру спустит!