Светлана Петрова - Беспамятство

— Больно же! Неблагодарная! Запамятовала, как я тебе молоком кормила!

Тёмный раскосый глаз серой великанши смотрел насмешливо. Жёсткие усы шевельнулись.

Так го была моя старшая сестрица. Подохла намедни от старости. Теперь я за главную. Но тебя знаю и добро твоё помню. А укусила, чтобы привести в чувство, думала, накрылась, - сказала крыса. — Мы тоже, если надо, можем притворяться мертвыми, А ты зачем так сделала?

Ольга оглянулась вокруг, с усилием восстанавливая связь событий и вспоминая нсвссслую явь, которая, оказывается, еще длилась. Пояснила:

Это я нс специально. Сознание потеряла.

Эк тебя болезнь скрутила,

Да, видишь, И так неожиданно,

Чего ж ты хочешь? Это радость мы всегда ждём не дождемся, а плохое является без предупреждения. Бывают знаки, но люди разучились их читать - боятся, что им откроется завтрашний день, возможно худший, чем нынешний. А они ж привыкли к светлому будущему. Обещано!

Предсказание нс меняет судьбы. Я тоже нс стремлюсь заглянуть в завтра.

Если оно наступит. Может, сегодняшний день - твой последний, - нс слишком деликатно заметила новая приятельница. — Похоже, писец тебе, Маруся.

Ольга возмутилась из малых сил:

Не смей при мне ругаться матом! Терпеть не могу! Твоя сестра выражалась прилично, даже несколько наукообразно. Жаль ее, умная была тварь. А ты где набралась этой заразы?

У богатых дачников возле запруды. Прошлый год наше семейство там квартировало. Летом жратвы навалом — городские нс в пример деревенским расточительны, покупают больше, чем могут съесть, и выбрасывают много, а зимой, когда хозяева уехали в Москву и ничего после себя не оставили, нам крепко досталось. Пришлось вспомнить обычаи предков — благо молодёжь книжек навезла да побросала. Мне попалась одна модная писательница, лауреат. Молодая, симпатичная, и обложка у книги красивая, только клей поганый, синтетический, а уж слов матерных — как мусору. Вот и научилась. Иногда вставляю для впечатления. Теперь, надо понимать, все так треплются?

К счастью, нс все. Хотя не знаю: по улице идёшь — уши от похабщины вянут. Если за подобную литературу ещё и премии давать, скоро мы нормально говорить разучимся, тогда России, как ты выражаешься - писец, значит конец. Гибель культуры всегда предшествует гибели народа.

Не бзди, старушка. Тебе какая печаль? Твои деньки сочтены. Последний женишок тебя кинул. Умотал на лыжах кататься.

Что делать, — вздохнула Ольга, - что делать, если надёжные мужчины Ремарка перевелись как класс. В каждого его героя хотелось влюбиться...

И добавила с беспокойством;

Нс замёрз бы где дурак, С него станется.

Боязно одной?

Когда те, кого любишь, не вернутся никогда, смерть нс пугает. Одиночество, действительно, страшнее.

Тогда зачем ешь и пьешь, цепляешься за жизнь?

По инерции, но главное — из принципа. Из уважения к себе.

Скажи, пожалуйста, какая гордая. И надолго твоих принципов хватит?

— Да все, все, уже отбоялась. Жду откровения.

Мудришь.

Нет. Тебе нс понять. Ты крыса.

Серая предводительница обидчиво заверещала:

Между нами нет разницы — все сдохнем!

Это ты сдохнешь, а я преставлюсь. Но давай распрощаемся без взаимных упрёков. Какие счёты могут быть перед лицом вечности? Спасибо, что развлекла. Теперь иди. Поищи себе нового собеседника, а мне оставь холод и тишину.

Ольга очень устала. Мыслей не было, только недоумение: зачем ночь спустила свой чёрный полог, зачем за ночью обязательно явится призрачный рассвет, который нс лучше бесплодной ночи? Зачем эта бесконечная череда перемен, ничего нс меняющих? Она вдруг с облегчением осознала, что больше ничего не хочет. Совсем ничего. Желания угасли, и это незнакомое состояние было абсолютно блаженным, как непреходящее счастье.

Крыса ушла, но на следующий день явилась вновь - притащила сухарь из собственных запасов и положила на грудь женщине. Та лежала в прежней позе, на спине, и нс шевелилась. Крыса долго сидела, напряженно уставившись стеклянным глазом в лицо умирающей. Наконец наступил момент, когда изо всех щелей к лежанке начали подползать на брюхе сотни крысиных сородичей, рассчитывая на долгое пиршество. Предводительница развернулась к ним навстречу мордой, обнажив в оскале ярко-розовый рот с белоснежными иглами зубов. Жуткий предостерегающий визг на предельно высокой ноте заполнил комнату. Серые полчища словно сдуло ветром. Подлая толпа! Человечину есть - последнее дело, так можно и деградировать.