Agata_Strelka: Гости из будущего

— Ну, — я уже радостно смотрел на нее, не веря, что озарение пришло ко мне раньше, чем к Гермионе.

— Получается, создание портала — это сначала разделение, расщепление человека, затем перемещение его в пространстве, а затем снова создание материи, — когда до нее дошло озарение, я услышал фразу, по которой соскучился, наверное, больше всего на свете: «Это же так просто, как я раньше не догадалась».

От переполняющих чувств, я вскочил на ноги, подхватил девушку и закружил, повторяя: «Эврика! Эврика! Эврика!»

И, как это обычно бывает в маггловских фильмах, мир вдруг остановился, замер, живыми и настоящими остались только ее глаза, а еще губы. Теплые, нежные, а потом горячие и страстные. На несколько секунд она отстранилась, будто пыталась высвободиться, но потом, словно не выдержав напряжения, обмякла в моих руках.

Какая все-таки не удобная в этом веке одежда. На полпути к освобождению от различных лоскутов ткани, завязочек, крючков и прочих препятствий, я понял, что не выдержу больше ни секунды, и с силой рванул шелк сорочки Ровены. Она застонала. То ли протестующе, то ли от нетерпения. Бархатная, белоснежная кожа, так привлекающая мое внимание весь вечер, на ощупь оказалась чуть теплой и необыкновенно нежной. Под моими грубыми, нетерпеливыми пальцами она чуть краснела, и это еще больше пробуждало во мне зверя. Жадного, изголодавшегося, страстного зверя, желающего обладать этим телом. Кем был этот зверь Салазаром Слизерином или Гарри Поттером, я не задумывался. Знал лишь то, что если не утолить его жажду, то сердце мое разорвется на части.

* * *

Ровена сидела, закутанная в тонкую голубовато-белую шаль и молча смотрела на меня. Этот взгляд обжигал кожу и будоражил все внутри. А я не спешил открывать глаза. Нужно было что-то сказать, как-то объяснить свой внезапный неистовый порыв. Но слова не находились.

Терять сейчас еще и ее, замыкаться в себе не было никакого желания. Но девушка оказалась мудрее меня, боящегося даже встретиться с ней взглядом. Она оделась, села за стол и сделала вид, будто ничего не произошло. Не думаю, что это был лучший выход из ситуации. Но Ровена-Гермиона, видимо, решила дать мне время на раздумье.

Я все лежал на полу, ощущая спиной грубый ворс ковра, а за столом уже перо шелестело по пергаменту.

* * *

— В мою теорию не вписывается только одно, — грустно закончила француженка, собирая со стола чертежи. — Почему нас переместило в разное время? Теоретически, если принять время за прямую линию, а нас — за точки на ней, то при единовременном заклинании все мы должны были переместиться в эти тела в один и тот же день. Как же получилось так, что Невилл стал Риком в одно время, а Гарри — Слизерином почти через три года?

— А почему ты берешь за основу теорию линейного времени? — Хельга встала с кресла и взяла в руки перо.

Мы вчетвером сидели в нашей общей гостиной, которая через какую-то тысячу лет станет кабинетом директора. Я и Ровена окончательно сформировали два заклинания и даже опробовали одно из них на крысе. То, что перемещение в прошлое удалось, оказалось необыкновенно легко проверить. Такая же крыса с полуотрубленным хвостом чуть ли не до смерти напугала Ровену в первый день пребывания в поместье Хаффлпафф. Оставался, конечно, вопрос перемещения именно души, а не тела, но француженка, кажется, решила и эту проблему. Оставалось только несколько вопросов, на которые надо было найти ответ как можно скорее. Через неделю должен был начаться первый учебный год в истории Хогвартса. А как поведут себя очнувшиеся от дремоты Основатели, мы не знали. Вспомнят ли они то время, что в их телах жили мы?

Кроме всего прочего, Ровена-Гермиона каким-то сложным, совершенно непостижимым для меня образом, вывела формулировку заклятия, переместившего нас в десятый век. Теперь оставалось всем вчетвером решить еще несколько вопросов и можно было отправляться в путь. Назад, в будущее, как говорится.

— Может быть логичнее опираться на теорию о том, что время — спираль? — продолжала Хаффлпафф. — Смотри...

Она нарисовала большую загогулину, похожую на скрученную раковину улитки.

— Если предположить, что время раскручивается вовне, — она обвела пальцем несколько витков изнутри наружу, к расширяющемуся диаметру. — То мы, находясь в одной точке в своем настоящем 1998 году и перемещаемся в прошлое, в более узкий виток. А значит, можем оказаться в нескольких точках этого витка.

Хельга нарисовала на конце лини четыре жирные точки, провела прямые линии к центру фигуры и снова нарисовала четыре точки. Если сохранить пропорцию, они действительно оказались разделены большим пространством, чем в начале.