Вот она-то была умнее и хитрее даже меня самого. Я поражался ее идеям, я боготворил ее, я любил Анну Найт, как никого и никогда.
Что? Салазар, как ты меня назвал? Посмотрел бы сначала на себя и свой герб, а потом бы пытался обидеть других. Я действительно любил эту женщину, с ней единственной я мог быть искренним и настоящим, и она тоже любила меня и желала мне счастья. И это она предположила, что тот, кто отдает магию, должен быть не только добровольцем, но и кровным родственником тому, кто ее получает. Так появился мой первый сын, так он и умер. Только мне это снова не помогло. То ли мальчик был не искренен, то ли перед самой смертью отказался от своих слов, не знаю. Но мы попробовали еще раз, и теперь уже было решено забирать магию вовремя самих родов. Анна варила отвары, подгадывала время, чтоб никого не оказалось в этот момент дома, я рассчитывал вероятности, сверялся с календарями, считал, высчитывал и снова просчитался. Она умерла при родах, а ребенок, он был страшен, уродлив и источал дикую вонь! Я пытался напитаться его магией, но она вызвала только рвоту и слезы.
Мне пришлось бежать и почти пять лет скрываться, отшельничать, прятаться и уходить как можно дальше, от того места, где меня снова настигло горе. Я привык к крови и убийствам, я привык ко всему, кроме того, что не мог колдовать. Один раз ощутив этот прилив сил, эту сладость волшебства, это тепло, которым палочка отзывается на твои прикосновения, — никогда не забудешь этого. И будешь хотеть, хотеть, безумно желать вновь ощутить этот миг всемогущества.
Про Эмму вы и так все знаете. Тут я вам не лгал и почти не утаивал правды. За исключением того, что сам сдал ее инквизиторам и присоветовал отрезать ей язык и добавить отраву в последнюю трапезу. Поначалу она с энтузиазмом отнеслась к моей идее, но потом решила, что это все чересчур... В общем, дальнейшая ее жизнь угрожала раскрытием моей тайны. А значит, нужно было устранять помеху.
Когда я попал к вам, то сначала приглядывался к Ровене. Вы, леди, очень умная и прогрессивная женщина. Мы многого могли бы достичь вместе. Но, как известно, живость ума компенсируется сухостью сердца. Ах, как вспыхнули ваши прелестные ушки, не стыдитесь, это не так уж плохо. Но в моем вопросе любовь — дело важное. Я должен был быть уверен, что моя жена пойдет за мной на край света. И Хельга мне подошла идеально. Добросердечная, нежная, желающая любви и ласки. И я мог это ей дать, в отличие от Слизерина. Но мои планы немного нарушились, я не ожидал, что вы так быстро раскопаете мою биографию.
Чего я хотел? Ах, Годрик, вы еще не догадались? Вы же сами придумали для меня лучший и быстрый способ собрать достаточное количество магии, чтобы обеспечить беззаботное существование на много лет вперед. Дети — все они соберутся здесь уже совсем скоро. Я напитаюсь их последними вздохами и буду снова в силах колдовать! Но, как я уже сказал, вы испортили мой чудесный план. Теперь мне нужно время, чтобы придумать что-то новое. Прощайте, быть может, еще свидимся.
* * *
— Где мы? — слабый охрипший голос Хельги с одной стороны пугал, с другой — вселял надежду. Раз она способна говорить, значит Никос уже не держит у ее горла кинжал.
— Я, кажется, знаю это место, — отозвался Годрик. Его голос был немного увереннее, но слышался откуда-то издалека.
У меня было чувство, что вокруг торфяные болота. Молочная дымка стояла повсюду, так, что даже собственные ноги было трудно различить. Шаг вперед — и туман почти мгновенно отступил.
— Мы умерли? — привыкая к темноте, спросил я. Три едва различимых фигуры справа от меня неподвижно и молча стояли, уставившись вперед, привлеченные чем-то. Я проследил за взглядом Ровены и наткнулся на уже знакомую картину. Четыре стеклянных гроба образовывали чуть светящийся изнутри крест.
— Нет, не умерли, — Хельга сделала несколько шагов вперед, ближе к светящейся усыпальнице. — Никос одурманил нас экстрактом ромашки и когтей Мудзина.
— Сонный порошок, — кивнула француженка. — Откуда ты знаешь?
Все они были так спокойны и уверены, что мне даже начало казаться, будто это вовсе не мои друзья, а призраки, рожденные воспаленным сознанием. Но потом осознал, что во мне тоже нет ни тревоги, ни паники, ни ужаса. Словно все это так, как и должно быть. Впервые за долгое время моя душа не разрывалась, не мучилась, и даже дышать было как-то легче. Вард был прав — сон поможет найти ответы.
— Я сама давала его Найту. Он плохо спал и просил меня помочь ему, — в голосе Хельги слышалась вина и разочарование. — Мне тоже знакомо это место. Оно из сна.
Читать дальше