– Плохой признак, – сказала женщина. – Это значит, ты начинаешь сдаваться. – Она снова принялась за кашу, но через минуту заметила, что муж по-прежнему погружен в свои мысли.
– Ешь-ка лучше кашу, пока не остыла.
– Вкусная, – сказал полковник. – Где ты взяла маис?
– У петуха, – ответила жена. – Ребята из мастерской принесли ему столько маиса, что я решила взять и для нас. Вот какая жизнь.
– Да, – вздохнул полковник. – В жизни такое бывает, что и нарочно не придумаешь.
Он посмотрел на петуха, привязанного у печи. В нем как будто что-то изменилось. Женщина тоже взглянула на петуха.
– Сегодня мне пришлось прогнать детей палкой, – сказала она. – Принесли старую курицу, чтобы петух потоптал ее.
– Обычное дело, – сказал полковник. – В деревнях полковнику Аурелиано Буэндиа тоже приводили девушек.
Жене шутка понравилась. Петух что-то забормотал, издалека его бормотание напоминало гортанный человеческий голос.
– Иногда мне кажется, что он вот-вот заговорит, – сказала женщина.
Полковник снова посмотрел на петуха.
– Петух что надо. – Он подсчитывал что-то в уме, пережевывая кашу. – Обеспечит нас едой на три года.
– Мечты! – сказала женщина. – Из мечты каши не сваришь.
– Каши не сваришь, но она накормит, – ответил полковник. – Это как чудесные таблетки кума Сабаса.
Ночью он плохо спал – все подсчитывал и рассчитывал. На следующий день жена опять подала на обед маисовую кашу. Она ела, низко опустив голову, не произнося ни слова, и полковник почувствовал, как передается ее плохое настроение.
– Что с тобой?
– Ничего, – ответила женщина.
Он понял: теперь пришла ее очередь обманывать. Попробовал утешить жену, но она не слушала.
– Я думаю о том, что прошло уже почти два месяца после похорон, а я все еще не навестила мать покойного.
Она отправилась к ней в тот же вечер. Полковник проводил жену, а потом свернул к кинотеатру, привлеченный музыкой из громкоговорителей. Отец Анхель, сидя у дверей своего дома, следил за публикой – он проверял, кто пойдет в кино, несмотря на его двенадцать предупреждающих ударов. Крики детей, пронзительная музыка, потоки света на небольшом пространстве перед входом приобретали почти ощутимую плотность. Какой-то мальчишка, наставив на полковника деревянное ружье, крикнул:
– Как петух, полковник?
Полковник поднял руки.
– Живет себе.
По всему фасаду здания тянулась пестрая афиша: «ПОЛУНОЧНАЯ ДЕВСТВЕННИЦА». Девственница была в бальном платье, которое оставляло одну ногу обнаженной. Полковник бродил около кинотеатра до тех пор, пока вдалеке не засверкали молнии и не прогрохотал гром. Тогда он пошел за женой.
В доме умершего ее не было. И домой она тоже не возвращалась. Часы на стене остановились, но полковник прикинул, что до комендантского часа осталось немного времени. Он ждал, слушая, как к городу приближается гроза. И уже собрался снова идти искать жену, но тут она вернулась.
Он перенес петуха в спальню. Жена переоделась и вышла в зал, где полковник, окончив заводить часы, ждал сигнала комендантского часа, чтобы поставить стрелки.
– Где ты была? – спросил он.
– Там, – ответила женщина. Не глядя на мужа, она зачерпнула стаканом воды из таза и вернулась в спальню. – Кто бы мог подумать, что сегодня дождь пойдет так рано?
Полковник промолчал. Услышав горн, он поставил часы, закрыл окно и отодвинул стул на место. Когда он вошел в спальню, жена молилась, перебирая четки.
– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал полковник.
– Какой?
– Где ты была?
– Засиделась там, – сказал она. – Я уже столько времени не выходила из дому.
Полковник подвесил гамак. Запер дом, распылил средство против насекомых. Потом поставил лампу на пол и лег.
– Я тебя понимаю, – сказал он грустно. – Самое плохое в бедности – это то, что она заставляет говорить неправду.
Женщина протяжно вздохнула.
– Я была у отца Анхеля. Хотела занять у него под обручальные кольца.
– И что он тебе сказал?
– Сказал, что закладывать святыню – грех. – Она опустила москитную сетку. – Два дня назад я пробовала продать часы. Но никто их не берет – сейчас даже новые часы со светящимися цифрами продаются в рассрочку. По ним можно узнать время хоть в темноте.
Полковник понял, что и за сорок лет общей жизни, общего голода и общих страданий он не смог до конца узнать свою жену. Наверно, любовь их тоже постарела.
– И картина никому не нужна, – сказала она. – Почти у всех есть такие же. Я заходила даже в турецкие лавки.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу