На том порешили и взялись за дело.
Под взглядом двух сотен пар глаз раздосадованных господ офицеров,
дисциплинированно ждавших их в зале собраний командного состава, и под
прицелом камер, транслирующих ход собрания в кубрики экипажа и Десанта,
Комиссия несколько сплотилась. Сэконд уже не смотрел зверем на
Федерального Следователя, Главный Связист не материл себе под нос
командование ОКФ, командиры Десанта и группы оперативной разведки слегка поуменьшились в габаритах и перекроили выражение лиц с кошмарного на просто мужественное.
Кэп Джейкобс оказался на высоте – сходу выложил подчиненным горькую пилюлю, состоящую в необходимости, согласно приказу Командующего, еще невесть сколько болтаться у черта на куличках. Пилюлю он принципиально не подсластил ничем, кроме вполне табельной речуги, в которой недобрыми словами помянул Галактическую Смуту и всю Эпоху Войн вообще. Как требовал того суровый жанр выступления, он указал, что не только прогнившая и развалившаяся (туда ей и дорога) Империя объединяла Тридцать Три Мира, и их общечеловеческое, земное, можно сказать, происхождение (если не считать, конечно, этих Орионских чертей и странность из "Угольного мешка"). Помянуты были, само собой, Великая Эпоха Экспансии, кровь, пролитая совместно в битвах периода Контакта, и другие возвышенные материи. Закончил кэп тем, что по мнению Командования (и его личному, кэпа Джейкобса, мнению) большим свинством было бы оставить в беде – черт его знает, в какой именно – несчастную, но весьма стратегически важную колонию, которая по неразумению своему полвека назад вздумала отделиться, а сейчас совсем дошла до ручки. Потом кэп загнул обязательный пассаж о высокой миссии Федерации, всех ее ОКФ и особенно линейного крейсера ОКФ-2 "Харрикейн". И вообще, есть ли вопросы к капитану?
Вопрос был один – у Главного Энергетика. Его интересовало то, каким образом будет согласован бросок к системе Ферн с маршевым ресурсом корабля и, как всегда, – еще одно – знает ли высокое начальство, как обстоят дела с шестым генератором?
Начальство это знало. Более того, постоянно имело чертов генератор у себя в печенках. Что до маршевого ресурса, то энергопотребление судна, выполняющего прямой приказ Командующего ОКФ, по всем законам, людским и божеским, восполняется из резерва Командования. Доволен ли господин Главный Энергетик ответом? Очень хорошо. До девятнадцати тридцати экипаж, кроме вахтенных и дневальных, имеет свободное время. В девятнадцать тридцать – стартовая готовность. В двадцать ноль-ноль – Бросок. Благодарю за внимание. Вольно. Разойтись.
Удаляясь в рубку управления, кэп был хмур и тих. Хмур и тих был и весь "Харрикейн". Офицерский состав ожесточенно наяривал на клавиатуре своих терминалов письма женам, подругам и адвокатам – у многих в очередной раз срывались намеченные на время отстоя в Лунных Доках дела, в разной степени деликатного толка, а состав средний и рядовой кучковался по кубрикам, крыл крепкими словами начальство и заключал, как водится, пари на разные аспекты предстоящего похода. Главным образом, дискутировался вопрос о том, какая сатана во всем этом виновата. Вне игры был, как всегда, только Тимоти Сухой, который с самого начала заявил, что спору никакого быть не может – кашу заварила баба; после чего он уединился в своей каюте и шпарил под гитару белогвардейские романсы. Спору никакого и не было. Весь ОКФ прекрасно знал, что упрямый русский кок с "Харрикейна" еще ни одного пари в своей жизни не проиграл.
Полистав немного для успокоения нервов каталог японских игрушек, Кай поднялся с лежанки и, за неимением других занятий, стал приводить себя в порядок перед зеркалом, иронически окинув взглядом свою сутуловатую фигуру. Шесть с небольшим футов ходячей беды смотрели на него из глубины тщательно протертого стекла. Человек, который поворачивает космические крейсера и путается под ногами у президентов колоний. Когда-то (господи, в этой ли жизни?!) Наркобароны довольно много давали за его стриженую голову. В ту пору, когда голова эта еще не начала седеть.
– Но теперь, ввиду инфляции, бояться мне, – подумал он, – нечего. И вообще, хватит чувствовать себя зачумленным.
Он подхватил коробку с Барабашкой и вышел из каюты.
В лифте было просторно, а ехать пришлось достаточно далеко – только
теперь Кай оценил размеры крейсера. Напластования металла, керамики, пластика проходили перед ним – вверх и вверх. Глухой гул стальных лабиринтов. Флуоресцирующие знаки и надписи.
Читать дальше