Шарон Ли - Лови день

Четвертая была модель «жертва обстоятельств», и сиг-Алда считал ее наименее вероятной. В разновидности этой модели входила смерть йос-Фелиума или его безнадежные скитания по варварскому миру. Сиг-Алда поморщился. Скорее он сам будет бесцельно бродить, ничего не предпринимая, – так по крайней мере считал Контур. В конце концов, йос-Фелиум был командором разведки, человеком, имеющим дар изучать миры, осваивать языки и процветать в самом непривычном окружении.

Когда компьютер выявил наиболее вероятный континент – к глубокому неудовольствию сиг-Алды, им оказался тот, который покрывал наиболее густой смог, – агент проанализировал материалы, полученные из штаб-квартиры разведки, отыскал нужный язык и воспользовался гипноучителем. Через несколько часов он уже будет знать названия гор и морей, уметь правильно держать чашку с чаем и разбираться в политике в соответствии с последними известиями.

Приказав компьютеру разбудить себя в том случае, если будет обнаружено что-то похожее на любую из четырех моделей поведения, Тиль Фон сиг-Алда вошел в транс и начал учиться.

Владение местным языком не умерило его отвращения ко всему нелиадийскому. Язык, записанный разведчиками, был лишен тонкости. У человека, не принадлежащего к элите, мало было возможностей себя отличить от прочих. Язык не предоставлял возможности выразить превосходство или авторитет. А для мужчин это было даже немного труднее, чем для женщин.

Само общество было прямо-таки идиллическим. Хотя возможность оскорбить другого существовала, культура была не из тех, где случайное оскорбление может привести к кровной мести или хотя бы драке.

Разведчики отметили, что скорость развития ничего особенного собой не представляет, хотя и предупредили, что местная технология приближается к точке Суареца – тому моменту, когда на протяжении трех или четырех поколений внимание общества будет сосредоточено на развитии техники, а само общество будет раздробленным, пока результаты роста не будут освоены.

Гипнозаписи также позволили ему взглянуть на пищу, которая оказалась неизменно отвратительной. В большинстве областей он может рассчитывать на плоть каких-либо животных, а также фрукты и овощи, которые станут несвежими к тому моменту, когда он будет их есть. Система перевозок на планете оказалась прискорбно неразвитой.

Бывали случаи, когда разведчики с их требованием независимости для таких «развивающихся» планет создавали только уродство и пустую трату ресурсов. Если бы только управление здесь передали лиадийцам, этот мир быстро стал бы производить полезные товары. Как только Департаменту удастся все устроить должным образом, подобная расточительность будет исключена.

А пока сиг-Алда изучил материалы по местному костюму и убедился, что по крайней мере ему не придется менять оттенок своей кожи или заставлять автомедика трансплантировать бороду. Он немного воспрянул духом при мысли о том, что йос-Фелиум тоже не станет сильно менять – или прятать – свою внешность.

Сиг-Алда также изучил компьютерную карту, провел расчеты вероятностей и наконец выбрал место первого поиска: крупный промышленный город на южном берегу континента в форме бутылки. Все, что он знал о йос-Фелиуме, указывало на то, что он устроит себе штаб-квартиру именно в таком месте – жалком авангарде технологии этого захолустного мирка. Там йос-Фелиум получит доступ к самому мощному передатчику на планете, ему быстро станут доступны все новшества, и при необходимости он сможет заставить какую-нибудь группу местных жителей выполнять его приказы и служить его интересам. Кроме того, климат был несколько более теплым, чем в том месте, которое было вторым по порядку предпочтения, дальше на севере.

Довольный своим выбором и показаниями Контура (ВВЗ 0,45; ВЛВ 0,76), Тиль Фон сиг-Алда приготовился начать вторжение на Вандар.

– Добрый вечер, Присцилла. Как приятно видеть, что ты вернулась.

Она с трудом отыскала нужный механизм и открыла глаза:

– Шан.

– Как мило, что ты это помнишь. Может, спустя еще секунду ты припомнишь и то, что обещала больше не подвергать себя такой опасности.

Его глаза напоминали серебряный лед, аура отражала ужас и ярость.

– Какого черта ты делала? – рявкнул он, и ужас почти заглушил ярость.

Что она делала? Присцилла с усилием надежнее устроилась в собственном теле – и воспоминание пришло с приступом истерического смеха.