Шарон Ли: Агент перемен

Она отхлебнула кофету, который ей совершенно не хотелось пить, и покачала головой.

Молчание затянулось. Подавив желание прикоснуться к ее плечу, Вал Кон попробовал тихо спросить:

– И что? – Когда второе «И что?» не вызвало никакой реакции, он резко бросил: – Мири!

Его оклик был похож на щелчок пальцев перед самыми глазами. Она вздрогнула и подняла глаза. Лицо ее было сведено гримасой.

– Он устроил двойную уловку. Всех надул. Болдуин созвал всех домочадцев – от повара до младшей горничной. Сказал, что нас хотят захватить. Что нам надо сражаться.

Вся прислуга сражалась – а большинство никогда раньше и пистолета-то в руках не держали! Мы отказались впускать приятелей Болдуина, а когда они стали настаивать, мы тоже стали настаивать. Неприятно смотреть, когда вот так приходится биться неумехам… Когда я поняла, что нам не выстоять, я преданно отправилась искать моего нанимателя, чтобы исполнить свой последний долг. Я ведь была его телохранителем, так?

Она пожала плечами и выпила еще немного кофету.

Вал Кон вопросительно посмотрел на нее.

– Ты не понял? Он исчез. Сбежал. Смылся. Оставил нас сражаться и умирать. Кажется, пятерым из нас удалось уйти. Значит, четырнадцать не смогли. Садовник не смог. Горничные не смогли. Повар… не знаю. Когда я видела его в последний раз, вид у него был неважный.

Она снова пошевелила плечами, но не совсем ими пожала.

– Не знаю, кого еще им удалось выследить, но я была его телохранителем, все законно, с контрактом и регистрацией. Им понадобилось всего два часа, чтобы сесть мне на хвост.

Она пару минут пристально смотрела ни на что в особенности, а потом снова сделала глоток из кружки.

– Я прилетела сюда, потому что тут один человек должен мне деньги, и есть одна подруга, которая… кое-что для меня хранит. Мне лучше бы все забрать. Не уверена, что снова смогу попасть в этот сектор…

Мужчина рядом с ней сидел молча. Она заставила себя успокоиться, отпить кофету, чтобы чем-то себя занять. Мысленно она стала перебирать знакомых, раздумывая, где можно провести ночь, раз уж у нее эта ночь появилась.

Скамья заскрипела – и она вышла из задумчивости, встретившись с решительными зелеными глазами.

– Ты пойдешь со мной, – объявил он тоном человека, который все взвесил и принял решение.

– Я – что?

Он копался у себя в кошеле.

– Ты пойдешь со мной. Тебе понадобятся новые документы, новое имя, новое лицо. Все это будет обеспечено.

Он поднял руку, оборвав ее протесты.

– Лиадийцы считают очки, не забыла? Долг работает в обе стороны.

Он бросил на стол горсть земных монет, расплачиваясь за ужин, а потом встал и двинулся к выходу, не проверяя, идет ли она следом.

Спустя секунду она пошла.

Такси высадило их у скромно освещенного белокаменного здания в зажиточной части города. Дверь в вестибюль бесшумно распахнулась, и Вал Кон двинулся по огромному перканскому ковру. Его отражение в зеркальных стенах не отставало от него.

Мири приостановилась у двери, не доверяя яркому свету. Мысленно называя себя последней дурой, она зашагала по ковру и оказалась за спиной своего спутника в тот момент, когда он извлек палец из прорези замка и сказал в микрофон швейцара: «Коннор Филлипс».

Пульт загудел, щель открылась и оттуда выехал большой, украшенный завитушками ключ. Вал Кон просунул указательный палец левой руки в кольцо и с полуулыбкой повернулся к Мири.

– Поднимаемся на два этажа, – тихо произнес он, направляясь к раздвижным дверям.

Мири шла следом, отстав на полшага. Она позволила ему вызвать лифт, войти в него первым и выйти, когда кабинка остановилась.

Коридор оказался немного темнее, чем вестибюль внизу, и Вал Кон приостановился, а потом двинулся дальше. Мири решила, что он прислушивался. Он повернул голову из стороны в сторону, и в развороте его плеч немного убавилось напряженности. Нелепый ключ он вставил в скважину второй двери слева.

Дверь отъехала в сторону, и в квартире загорелся свет. Они перешагнули через порог. Мири остановилась в проеме, опуская руку к пистолету.

Дверь за спиной со вздохом закрылась.

Пройдя в комнату, Вал Кон обернулся, приподняв одну бровь и демонстрируя развернутые ладони.

– Я ничего плохого тебе не сделаю. – Он опустил руки. – Я слишком устал.

Она осталась на месте, осматривая комнату.

Перед ней из большого окна открывался вид на ночной город. Рядом стоял просторный диван с подушками, напротив него – два мягких кресла и стол. Справа оказалась омнихора с закрытой от пыли клавиатурой. Еще правее закрытая дверь, окруженная высокими, до потолка, стеллажами, уставленными коробками с записями и коммуникатором: островок повседневности.