Эрик Рассел - Зловещий барьер

– Но ведь энергия…

– Обычный свет – тоже разновидность энергии, обладающая весом, – продолжал Грэхем. Произнося эти слова, он слышал стрекот полицейского телетайпа. – Я полагаю, что витоны, которые состоят из первичных сил – волн или чего-то подобного, – обладают какой-то субстанцией, хотя и не являются материей в привычном понимании этого слова. Перед нами четвертое, доселе неизвестное состояние материи – некая сила. Они обладают весом, пусть ничтожным с нашей точки зрения. Они обладают инерцией и вынуждены прикладывать энергию, чтобы ее преодолеть. Вот почему они сосут нас, как леденцы, – ведь им нужно обновлять свои клечки. – Он улыбнулся Лори. – Только имейте в виду, что это мое личное мнение.

– Возможно, вы и правы, – признал Лори, бросив на небосвод взгляд, в котором читалось отвращение.

– Сведения, которые мы собрали с тех пор, как обнаружили отпугивающий эффект кабинетов коротковолновой терапии, показывают, что витоны чувствительны к диапазону радиоволн в пределах от двух сантиметров до полутора метров. Они не гибнут. Только удирают, как ужаленные.

Предполагаю, что эти импульсы замедляют вращение их поверхностных электронов, – заметил Лори – Но внутрь не проникают.

– То-то и оно! А мы должны добиться, чтобы они проникали, причем не когда-нибудь после дождичка в четверг, а всего через несколько часов! Ведь мы уже рубанули их так, что щепки полетели нам прямо в глаза. Если повезет, то, взяв на вооружение поляризацию, мы вгрыземся в их ненасытную утробу. Или победа – или уже можно учиться мычать: ведь в случае неудачи мы снова станем тем, чем были всегда – жалким стадом коров! – Он в упор взглянул на Лори. – У вас пятьдесят часов. Начинайте с двух сантиметров – и вперед!

– Будет сделано! – выпалил Лори. Он отдал своим номощникам отрывистые распоряжения, и маленькая группка, которая в этом огромном помещении выглядела еще меньше, лихорадочно взялась за дело.

Как только Лори формулировал очередной шаг, оператор телетайпа немедленно отстукивал сообщение. При этом бесшумные и в то же время сверхчувствительные микрофоны улавливали его голос и разносили на разные расстояния в дюжине направлений. Телекамеры, установленные на стальных фермах, поддерживающих крышу, снимали происходящее сверху.

Грэхем вместе с Волем поспешили к выходу, но выйти не успели: начался кошмар, который камеры бесстрастно записали и передали, и он молнией ворвался на экраны далеких телеприемников.

Свет погас везде одновременно; из электрощита посыпался дождь раскаленных, пахнущих медью искр. И сразу же в отверстии бункера, зиявшем на северной стене цеха, засветился отблеск хищной голубизны. По стенам заметались голубые блики – их отбрасывал приближающийся витон, отражаясь в полированном металле нагроможденных повсюду приборов. Наконец призрак вплыл в помещение и соскользнул вниз.

Прямо на его пути застыло искаженное страхом человеческое лицо, пятнистое от неверного освещения – ну не лицо, а котлета, ждущая, чтобы ее съели! С губ срывалось истерическое кудахтанье, перешедшее в тяжелый лошадиный вздох.

Ноги жертвы беспомощно волочились по полу вслед за сверкающим дьяволом, задевали за ножки столов. Пылающий шар подпрыгивал то вверх, то вниз, таща за собой обмякшее тело. Потом сделал несколько сильных рывков, как будто выдаивая из тугого вымени энергетическое молоко. С ближнего стола упало стекло; по полу запрыгали осколки, повторяя зловещие движения подскакивающего шара.

Раздался треск выстрелов; из дальнего угла лаборатории вырвались вспышки пламени. На сверкающей поверхности пришельца появились багровые блики. Огонь продолжался, сопровождаясь резким оглушительным грохотом крупнокалиберного оружия.

Витон бросил свою ношу, и она упала, как мешок тряпья. Сделав молниеносный выпад, шар хищно рванулся в угол, прямо навстречу выстрелам. Испуганный голос выкрикнул ругательство, поперхнулся и умолк. Алчно подрагивая, витон заплясал у стены.

Его исчезновение было столь стремительно, что свидетели не успели опомниться. Рывок к бункеру, голубое свечение в его открытом люке – и гость уже в небесах. Ни дать ни взять, гуляка, спешащий домой с пирушки.

В темноте, которую едва рассеивал скудный свет, пробивающийся через люк бункера, слышался топот ног, громкие жалобные крики. Невидимая рука поспешно захлопнула люк, от чего темнота стала совсем непроглядной. Грэхем распахнул дверь, впуская в помещение дневной свет.