Алан Фостер - Триумф душ

Молот чуть-чуть опустился и замер.

– Я – берсерк и делаю то, что должны делать берсерки. – Великан злобно оскалился. – Я горжусь тем, что я берсерк. Мне нравится разрушать и истреблять. Если мне повезет, то до своей славной смерти я разрушу все города и деревни в южной части Карридгианских гор. – Свободной рукой Хориксас смахнул пот с бровей. – Разрушать – тяжелая работа, – признался он.

– Лучше остановись, пока не поздно! – закричал Симна. – Это Этиоль Эхомба из Наумкиба. Знаток магических и колдовских искусств, величайший заклинатель, чародей из чародеев, защитник слабых и гроза бандитов.

– Я не бандит! – решительно возразил берсерк Хориксас. – Я – профессионал. А он, – прищурился великан, указывая на Эхомбу, – не похож на того, кем ты его представляешь.

– Спасайся! – Симна шагнул вперед. – Беги, пока еще можешь, или погибнешь на том самом месте, где стоишь!

– Что ж, – охотно согласился Хориксас, – давай сразимся. А потом я вами позавтракаю.

Симна придвинулся ближе к Эхомбе. Как только пастух обнажил меч из небесного металла, берсерк достал свою огромную колотушку и ощупал боек. Толстая веревка, которой была обвязана кожа, защищающая увесистую головку кувалды, порвалась, и грубая коричневая обшивка слегка сдвинулась. На солнце ясно блеснул обнажившийся металл, и Симна замер с открытым ртом.

Молот Хориксаса был выкован из того же самого небесного металла, что и чудесный меч Эхомбы. Только молот был во много раз больше.

Великан нанес стремительный удар. Симна и пастух едва успели отскочить в разные стороны. Земля задрожала; эта дрожь пронзила ее насквозь и отозвалась на другой стороне, на полях Придона.

У Симны сердце ушло в пятки, однако он не стал спасаться бегством. Пока Хориксас замахивался снова, он вновь обежал его и опять рубанул мечом по ноге. Симна успел ударить несколько раз, но для исполина эти раны были только царапинами.

Со склона Хункапа Аюб и Алита внимательно следили за битвой.

– Хункапа не хочет, чтобы Этиоль умер, – мрачно заявил зверочеловек. – Хункапа пойдет и поможет ему!

– Не лезь туда, куда не просят! – Алита преградил путь Хункапе. – Предоставь все пастуху. Он не раз выпутывался из самых отчаянных ситуаций. Выпутается и теперь.

– А если нет? – Хункапа с сомнением поглядел туда, где разворачивалось сражение.

– Тогда он умрет, и эта болтливая обезьяна тоже. Я постараюсь отыскать путь назад, в родной вельд, а ты – в свои горы. Солнце сядет вечером и взойдет утром, и никто на свете не обратит внимания на их гибель, как, впрочем, и на нашу. Так было, так будет. – Алита философски рыкнул, отчего все местные кролики тут же попрятались в норы. – Уж если Эхомба не сможет справиться с великаном, то ты и подавно.

– Ты тоже можешь помочь, – бесхитростно подсказал Хункапа.

– Действительно, я поклялся оказывать ему поддержку… – В голосе огромного кота послышалось сомнение. – Однако есть время сражаться и время выжидать. Полагаю, сейчас пришел черед ожиданию. Если ты немного пораскинешь мозгами, то сам увидишь, что это так.

Они остались на склоне и продолжали внимательно наблюдать за сражением.

Удар следовал за ударом, молот равномерно поднимался и опускался, рассекая воздух бойком, покрытым витиеватым узором. Пока людям удавалось уворачиваться, но оба понимали, что скоро усталость сделает их беззащитными перед берсерком.

– Сделай же что-нибудь, Этиоль! – с трудом переводя дыхание, закричал Симна ибн Синд. – Швырни его на скалы, обрушь небо ему на голову!

Но на сей раз он сам сообразил, что это невозможно. Если пастух вызовет ветер, то в первую очередь ветер сдует с горы их с Этиолем. А если что-то свалится сверху, то прихлопнет и их вместе с великаном.

Поразительно, что Эхомба делал все, чтобы как можно больше разозлить Хориксаса.

– Братец, что ты задумал? – улучив минуту, возмущенно спросил Симна. – Ты хочешь довести великана до бешенства?

Пастух, казалось, его не услышал. Он продолжал орать исполину:

– Эй ты, неуклюжий дурень, неповоротливый фигляр! Это все, на что ты способен? Я меньше тебя, но куда проворнее. Неудивительно, что ты решил рушить дома: они от тебя не убегут.

Берсерк все быстрее и быстрее размахивал молотом, пока в воздухе не послышался характерный вой, сопутствующий небольшой буре. В отличие от людей, которые издевались над ним, великан не ведал усталости. Наоборот, с каждым ударом он словно становился сильнее и все ловчее управлялся со своим страшным оружием. Боек молота начал издавать жужжание, напомнившее Симне жужжание меча Эхомбы, когда пастух сражался с высокомерными членггуу. Взмахи молота слились в одну сплошную серебристо-серую полосу, и Симна проклял свою опрометчивость. Надо было послушаться Эхомбы. Он выбивался из сил и понимал, что скоро берсерк нанесет удар, от которого он уже не успеет увернуться.