Дэвид Геммел - Последний меч Силы

– Да, мой господин.

– Этого более чем достаточно. Отведи меня домой.

Прасамаккус, Гвалчмай, Кормак и Галеад ждали у подножия Тора – король поднялся туда вскоре после пробуждения и исчез из виду. Лейта велела им ждать его пробуждения, и вот уже два часа они сидели под ярким солнцем, ели хлеб и запивали его вином. К ним присоединился Северин Альбин, но сел немного в стороне, глядя на юго-восток.

– Где он? – внезапно спросил Гвалчмай, поднимаясь на ноги.

– Успокойся, – сказал ему Прасамаккус. – Он вернулся из мертвых, но теперь он снова для нас потерян. Как я могу быть спокоен? Я знаю его. Что бы он ни делал, это сопряжено с большой опасностью.

Под вечер к ним подошла Лейта.

– Он желает видеть тебя, – сказала она Кормаку.

– Наедине?

– Да. Ты и я – мы поговорим потом.

Кормак взобрался по винтящейся тропе, не зная, что скажет, когда поднимется на вершину. Этот человек – его отец, но он знает его только как сокрушенное, утратившее разум жалкое создание, которое спасли из Пустоты. Этот человек его обнимет? Лучше бы не надо.

На вершине Тора он увидел, что Утер в доспехах сидит у круглой башни, а Меч лежит рядом с ним. Король поднял глаза и встал, а сердце Кормака забилось чаще – это был не сломленный человек, это был Кровавый король, и сила облегала его, точно плащ на широких плечах. Глаза были голубыми и холодными, как зимний ветер, а осанка – прирожденного воина.

– Чего ты хотел бы от меня, Кормак? – спросил он, и голос его был глубоким и звучным.

– Только то, что ты всегда мне давал, – ничего, – ответил Кормак.

– Я ведь не знал про тебя, мальчик.

– Но знал бы, если бы не принудил мою мать прятаться в пещере.

– Прошлое умерло, – устало сказал Утер. – Твоя мать и я снова вместе.

– Я рад за вас.

– Почему ты рисковал жизнью, чтобы спасти меня?

Кормак засмеялся.

– Не тебя, Утер. Я разыскивал женщину, которую люблю. Но ты был там, и, может быть, во мне заговорила кровь. Не знаю. Но мне не нужны ни ты, и твое королевство – то, что от него осталось. Мне нужна только Андуина, а тогда ты больше ничего обо мне не услышишь.

– Жестокие слова, мой сын. Но я не стану спорить с твоим решением. Я знаю совершенные мною ошибки, и никто не может уменьшить боль – или увеличить. Я был бы рад, если бы ты провел со мной некоторое время, чтобы я мог узнать тебя, гордиться тобой. Но если ты выбираешь другой путь, да будет так. Пожмешь ли ты мне руку, как мужчина мужчине, и примешь мою благодарность?

– Это – да, – сказал Кормак.

Кормак спускался с Тора к ожидавшим внизу с более легким сердцем, чем взбирался туда.

Следующей была очередь Гвалчмая и Прасамаккуса, а затем Северина Альбина.

Он поклонился королю и сказал укоряюще:

– А я надеялся, что удалился на покой!

– Тогда тебе следовало бы не откликнуться на зов, – сказал король.

Римлянин пожал плечами.

– Жизнь без тебя была скучной, – сказал он.

Утер кивнул, они улыбнулись друг другу и пожали руки.

– Если бы я мог полагаться на каждого, как на тебя! – сказал король.

– Что теперь, Утер? У меня триста стариков охраняют дамбу. Последние из пришедших сообщили, что готовы более двенадцати тысяч. Мы атакуем их? Будем ждать?

– Мы пойдем на них с мечом и огнем.

– Прекрасно. Это принесет нам блестящую страницу в истории.

– Ты пойдешь со мной в этот последний раз?

Альбин усмехнулся.

– Почему бы и нет? Ведь бежать некуда.

– Тогда приготовь своих людей. Мы выступим, как один раз уже выступали.

– Тогда нас было почти пять тысяч, владыка король.

И мы были молодыми и беззаботно бесстрашными.

– Ты думаешь, двенадцать тысяч готов – равный противник для легендарного Девятого? – с веселой усмешкой спросил Утер.

– Я думаю, мне следовало бы остаться в Калькарии.

– Мы будем не одни, мой старый друг. Я проделал большой путь и могу обещать тебе день больших неожиданностей.

– В этом я не сомневаюсь, государь. И я не безмозглый глупец: я знаю, к кому лежал твои путь, и дивлюсь, что они отпустили тебя живым.

Утер рассмеялся.

– Жизнь – большая игра, Альбин, и на нее надо смотреть только так. – Улыбка сошла с его лица, смех в глазах погас. – Но я дал обещания, о которых, возможно, пожалеют другие люди.

Альбин пожал плечами.

– Что бы ты ни сделал, я с тобой. Но ведь я стар и готов для спокойной жизни. У меня в Калькарии плут-слуга, который как раз сейчас молится о моей смерти.

Мне бы хотелось его разочаровать.