Глен Кук - Седая оловянная печаль

Я повернул на юг, весьма довольный собой: я знал своего Морли, любопытство погубит его. Он умрет, а выяснит, где собака зарыта. Всех поднимет на ноги, все вверх дном перевернет, но разузнает, что происходит у Стэнтноров, если что-нибудь происходит.

Когда я вышел за Южные ворота, самодовольство улетучилось. Начал моросить дождик. Я обругал себя за недоверие к лошадям. Черт возьми, не умеешь ездить верхом, нанял бы карету: ведь карету можно отнести к необходимым расходам, и пускай Стэнтнор платит. Расходы – удивительно гибкая статья, особенно если клиент не имеет возможности контролировать тебя.

До поместья я добрался уже насквозь мокрый. Странно. Большинство крупных загородных поместий имеют названия «Клены», «На ветру», иногда и вовсе бессмысленное, типа «Британский камень». Но у Стэнтноров – точно не имение, а лачуга овцевода. Поместье Стэнтноров – и все. Старинное семейное жилище, роскошное, как музей, но ни для кого оно не стало домом, никому не пришло в голову дать ему имя.

Я не дошел до входа в особняк шагов пятьсот, Дженнифер Стэнтнор вылетела мне навстречу из парадного подъезда. Она даже шали не накинула. Питерс шел следом, но не похоже было, что он хочет ее задержать.

Они поравнялись со мной одновременно. Казалось, Дженнифер уже довела Питерса до белого каления и теперь не прочь отделаться от него. Я постарался прикинуться удивленным. Это было нетрудно: я не переставал удивляться ни на минуту. Я приподнял бровь – один из моих самых эффектных трюков. Дженнифер остановилась, но молчала, пытаясь отдышаться. Питерс, он запыхался меньше, хоть и был в три раза старше, сообщил:

– На охоте произошел несчастный случай.

Я и глазом не моргнул.

– Да?

– Давай зайдем в дом, а то промокнем. Я взглянул на Дженнифер. Казалось, она намеривается заговорить.

– Это не несчастный случай, – мрачно заявила она.

Нет, вероятно, если есть жертвы. Но вслух я этого не сказал, только хмыкнул.

– Нас беспокоят браконьеры, – рассказывал по дороге Питерс. – На наших землях водятся олени – целое стадо.

– Они привлекают браконьеров, – вставила Дженнифер. – Раньше этих разбойников было меньше.

– Трое за весь прошлый год, – сказал Питерс. – Но сам понимаешь, крестьяне… Олени – удобная мишень: они здесь не очень пугливы. За последний месяц к нам вторгались шесть раз. Точнее, нам известно про шесть.

– Папе не оленей жалко, – сказала Дженнифер, – его больше огорчают нарушения границы. По границам у нас лежат такие штуки, вроде шпал…

– После последнего случая, – продолжал Питерс, пока мы поднимались по ступенькам крыльца, – генерал велел регулярно патрулировать территорию. Он хотел поймать кого-нибудь и примерно наказать. Сегодня дежурили Кид, Хокес, Тайлер и Снэйк. Хокесу, видимо, удалось поймать нарушителя, схватить его, как говорится, за руку. Он затрубил в рог.

– А когда прибежали остальные, – подхватила Дженнифер, – он лежал на земле, а из тела его торчала стрела. Освежеванный олень валялся среди деревьев шагах в ста от него.

– Интересно. Интересно и печально. Но при чем тут я? Разбирайтесь сами.

Дженнифер удивилась, а Питерс огрызнулся:

– Не болтай чепухи. Ты здесь единственный разведчик. Остальные – морские пехотинцы и ни черта не смыслят в следах.

– Угу. – Может, и так. – Столько лет прошло. Да и хорошим разведчиком я никогда не был. – Я вспомнил свои недавние неудачи.

– Даже средний разведчик лучше, чем ничего. – Питерс взглянул на направлявшегося к нам Чейна. – Как он?

– Ему самому не справиться. Нужен хирург.

– Ты же знаешь. Никаких врачей в доме.

– Перевозить Хокеса нельзя: это убьет его.

– Приведите врача! – вскричала Дженнифер. – Отец не узнает: он ведь не выползает из своей комнаты.

– Деллвуд доложит ему.

– Деллвуда я беру на себя.

– Ступай, – велел Питерс Чейну. Чейн зашагал прочь.

– Надеюсь, Хокес выживет, – сказал я.

– Он борется.

– Могу я поговорить с ним?

– Он отключился. Без сознания. И маловероятно, что он вообще придет в себя, если Чейн не привезет хирурга.

– Покажите мне место, где это случилось, пока дождь не смыл следы.

Пришлось ехать верхом. Мое всегдашнее везение. Лошадь казалась смирной и приветливой. Но еще когда ее выводили, на морде чудовища я заметил ухмылку. Она, видимо, много слышала обо мне и теперь понадеялась на приятную прогулку.

Ехать пришлось порядочно. У Стэнтноров было много земель. Мы мало разговаривали. Я осматривал окрестности: вдруг пригодится