Михаил Ахманов - Кононов Варвар

Итак, бредет себе Конан по острову, встречает прелестную фею и предается с ней любви под пальмами, после чего прямая дорога во дворец… а лучше – в огромную пещеру или же в грот… Грот гораздо поэтичнее и подходит для названия – грот чего-то-там… Чего-то – то есть чей… волшебницы, конечно, но надо дать ей имя… короткое, энергичное и красивое… Да и облик не худо бы описать!

Он отложил сигарету и прикоснулся к клавишам.

“Девушка была высокой и гибкой, с фигурой Иштар, с формами соблазнительными и в то же время девственно-строгими. Лицо ее поражало: огромные нечеловеческие глаза, изумрудные зрачки с вертикальным кошачьим разрезом, пунцовые губы, нежный атлас щек и водопад рыжих кудрей, в беспорядке струившихся по плечам. Плечи же, как и стройные ноги выше колен, были обнажены, да и прочие части тела просматривались вполне отчетливо: воздушный хитончик не скрывал ничего. Ни маленьких упругих грудей, ни перламутровой раковины живота, ни округлых и в меру полных бедер, ни лона, покрытого золотистыми волосками. Озаренная солнцем, она была прекрасна, как дикая орхидея из заповедных рощ богини любви!”

Завершив абзац, Ким перечитал его и облизнулся. Ему вот такие женщины не попадались! Чтоб с перламутровым животом и золотистым лоном… Чтоб кудри были рыжие, а глазки – изумрудные, пусть даже без кошачьего разреза… И где они водятся, эти красотки? Ну, к Голливуде, само собой… еще у “новых русских”, в богатых теремах… у шейхов нефтяных, в Кувейтах и Катарах, должно быть, целые гаремы из поп-звездуль да топ-моделей… Все раскуплены и прикарманены, а что осталось российскому поэту? Или, предположим, писателю? Пусть не поэту даже, не писателю – литературному негру в самом деле, но негры тоже люди, особенно литературные! И хочется им чего-то такого, зеленовато-рыжего, с пунцовыми губками, и чтобы воздушный хитончик не скрывал округлых, в меру полных бедер…

Ким вздохнул, закрыл глаза, пытаясь представить это чудо, но тут с бульвара послышался шорох шин, плавно переходящий в свистящую тормозную мелодию “Кого это дьявол принес в пятом часу?” – подумал Кононов, Он повернулся к окну и обнаружил, что за кустами шиповника, у тротуара, стоит автомобиль. Тачка богатая, вроде шестисотый “Мерседес”, и цвет изысканный, “мокрый асфальт”, – таких на Президентском бульваре не водилось. Они тут даже не ездили, чтобы не пачкать бесценных колес в колдобинах и ямах и не столкнуться – упаси господь! – с каким-нибудь нищим “жигуленком”. Бульвар хоть и звался Президентским, но в ширину и на министра не тянул. Может, на губернатора, только не питерского, а в лучшем случае псковского или тамбовского.

Из машины вышли трое – двое мужчин и женщина в длинном плаще. Дождь прекратился, однако кусты и висевшая в воздухе белесоватая дымка не позволяли разглядеть их лиц. Мужчины, кажется, были плечистыми, крепкими и, судя по резвости движений, молодыми; женщина – стройной, довольно высокой, в капюшоне, надвинутом но самые брови. Один из мужчин держал над нею зонтик, другой озирался с бдительным видом, будто под аркой Кимова дома или где-то в лесу таились в засаде злоумышленники.

– Недолго, Дарья Романовна, – услышал Ким хрипловатый голос. – Пал Палыч задерживаться не велел. Посмотрим, что с ней, а надо, так “Скорую” вызовем.

Не поедет “Скорая” на судороги, – со знанием дела возразил другой мужчина – тот, что оглядывал территорию. – На вывих тоже не поедет. Тут, Гиря, Генку-костоправа надо звать. Он рядом живет, на Энгельса.

– Сперва посмотрим. Если что, звякну по мобильнику, съездишь за Генкой. Сотню в пасть и сюда!

– За сотню может не согласиться. Ночь как-никак!

– Сунешь две. – Тот, кого назвали Гирей, повернулся к женщине: – Пошли, Дарья Романовна, посмотрим, что с вашей сестричкой. И что ее на слона понесло? Выкаблучивалась бы себе на арене, на мягком песочке…

Они двинулись к парадному Кима, которое так же, как два соседних, выходило на улицу. Дальше, правее и почти на самом углу, располагалась арка, ведущая во двор П-образной блочной девятиэтажки, а во дворе чего только не было: бетонный бункер жилконторы, детсад, похожий на барак за сетчатой металлической оградой, три киоска с пивом и жвачкой, будка холодного сапожника, пять скамеек и у каждой – по дереву, где тополь, где береза. Но эти подробности Кононова сейчас не занимали; прищурив глаза, он мысленно обкатывал услышанное имя.

Дарья Романовна… Дарь Рома… Неуклюже, и целых два “р” – рычат, подлые, ревут… Дар-ома… Лучше, но все равно рычащий звук… Дай-ома… Дайома… Вот это уже ничего, подумал Ким, это годится для прелестной феи! А рычать мы будем в слове “грот”, и получится у нас энергично и нежно – “Грот Дайомы”… Хорошее название! Конан эту Дайому трахнет на лужке под пальмами, потом она его затащит в грот, а там – ковры и гобелены, хрустали и ложе с тигровыми шкурами, отличный винный погреб и пропасть слуг… Само собой, служаночки есть… такие нежные, приглядные и работящие… Вот пусть они гостя искупают, маслом умастят, и – в койку… А там и главе конец!