Валерий Вайнин - Но Змей родится снова?

– Ой-ой, я от страха обхезался! – бросил им вдогонку Медведев. – Грозить мне тут всякий будет!

Глеб отпустил его.

– Дуй отсюда. Некогда мне, твое счастье.

Потирая пунцовое ухо, Медведев поплелся прочь. Двухметровый учитель физкультуры хлопнул Глеба по плечу:

– Ну ты молоток! Я даже не просек, как ты успел покидать их в кучу!

Отводя взгляд, Глеб пробормотал:

– Сам себе удивляюсь. Как-то завелся вдруг…

В накинутом на плечи пальто к ним подошла географичка.

– И что вы этим доказали?

– Ты про что? – вылупился на нее физкультурник.

– Да ладно, Сень! Передо мной-то не надо! – отмахнулась Галина Даниловна. – У Ленечки этого папаня – полковник ФСБ. Подсуетиться захотели, Семен Алексеевич?

У физкультурника, что называется, отвисла челюсть. Глеб сквозь зубы произнес:

– Галь, что ты мелешь?

– А ничего! – повысила голос географичка. – Им, шпанятам этим, и шестнадцати нет! Покалечишь – оправдывайся потом в суде…

– Все, Галь! – Глеб взглянул на часы. – Извини, опаздываю.

Он ринулся,к своему “жигуленку”. Галина крикнула ему вслед:

– Полковник ФСБ тут разберется как-нибудь без тебя! Физкультурник сердито теребил ус.

– На месте Глеба, – сказал он, – я бы тебя трахать не стал.

Географичка окинула его презрительным взглядом:

– Семен Алексеевич, а вам никто и не предлагает.

Физкультурник собрался было достойно ее отбрить, но лишь махнул рукой и зашагал к зданию школы.

Бар в кафе “Амброзия” был заполнен теперь почти наполовину. Из динамика жалобно завывал певец Киркоров, сетуя на то, что плохо спит ночами. Публика внимала ему весьма рассеянно, поскольку у нее, у публики, своих забот хватало.

Глеб (опять в темных очках) вошел ровно в три. Барменша помахала ему рукой. У стойки его уже ждали. Краснощекий крепыш Толян в расстегнутом пальто сидел на высоком табурете и ел шоколадку. Рядышком, тоже в расстегнутом пальто, стоял некто огненно-рыжий и пил апельсиновый сок. Ростом этот рыжий был чуть пониже физкультурника, зато габаритами гораздо его превосходил.

– Ты Глеб? – негромким баском уточнил сей богатырь, протягивая могучую длань. Казалось, его мускулы вот-вот прорвут пальто. – Я Стас. Возглавляю охрану.

– Знаю. – Глеб пожал его медвежью лапу. – Возьмешь меня на работу?

Стас откровенно оглядел его с ног до головы. И вдруг улыбнулся.

– Ну ты прямо быка за рога. Расскажи-ка о себе.

– Да что рассказывать-то, блин? – пожал плечами Глеб. И лаконично сообщил, что служил на военном корабле коком, что образования никакого, а драться его учил один китаец.

– Как звали китайца? – поинтересовался Стас. Глеб поправил темные очки.

– Ли Бо. А тебе зачем?

– Да так. Думал, может, знаю. Катя говорит, сегодня ты ее спас – двух придурков вышвырнул?

Глеб удивленно поднял брови. Барменша подмигнула ему из-за спины рыжего. Глеб с улыбкой погрозил ей пальцем.

– Кать, брось. Они сами слиняли. Рыжий удовлетворенно кивнул.

– Хорошо, что цену себе не набиваешь. Толян постучал пальцем по стеклу своих часов.

– Стас, короче. Время – деньги.

– И что б я без тебя делал? – Стас допил апельсиновый сок. – Можешь здесь подождать? – обратился он к Глебу. – Я позвоню в течение часа.

– Ништяк, нет проблем! – обрадовался Глеб. – Думаешь, я подойду?

– Попытка – не пытка, – ответил Стас и обернулся к барменше. – До вечера, значит?

Та кивнула.

– Освобожусь в девять.

– Хорошо, я заеду. – Стас направился к выходу. Толян сполз с табурета и хлопнул Глеба по плечу.

– Не дрейфь, проскочим! – бодро пообещал он и коваными каблуками затопал вслед за рыжим.

Барменша улыбнулась Глебу:

– Сосиски и кофе? Глеб улыбнулся в ответ:

– И два кусочка хлеба.

Подавая ему тарелку, барменша глубоко вздохнула.

– Журналистка эта прямо из головы не идет. Молодая, известная, счастливая небось… И вдруг бац – изнасиловали и горло перерезали! Жуть какая-то!

Глеб накрыл ее ладонь своей.

– Кать, подумай о чем-нибудь приятном, – посоветовал он. Затем расплатился, взял сосиски и кофе и присел за свободный столик.

Между тем певец-Киркоров громогласно поднимал свой бокал, сообщая всем заинтересованным лицам, за кого он пьет и с какой целью. Стараясь его перекричать, барменша спросила:

– Почему ты всегда в темных очках? Глеб с усмешкой ткнул вилкой в сосиску.

– Чтоб никто не прочел мои умные мысли.

– Нет, кроме шуток.

– Глаза болят, Кать.

Он ел неторопливо и задумчиво, глядя при этом в окно на февральскую слякоть.