Анджей Сапковский - Владычица озера

– Слово в слово не получится, – сказал Геральт, уставившись на уголья. – А смысл, если вообще есть смысл искать смысл в ее словах, таков: я и Койон умрем. Зубы будут нашей гибелью. Обоих нас убьют зубы. Его – два. Меня – три.

– Вполне вероятно, – хмыкнул Ламберт, – что нас загрызут. Любого из нас в любой момент могут погубить зубы. Однако если ее вещание действительно вещее, то вас двоих прикончат какие-то особенно щербатозубые чудовища.

– Либо гнойная гангрена от гнилых зубов, – покачал головой Эскель, сохраняя серьезность. – Только зубы-то у нас не гниют, вот какая штука.

– Я, – сказал Весемир, – повременил бы ехидничать.

Ведьмаки молчали.

Метель выла и свистела в щелях стен Каэр Морхена.

***

Расчохранный парнишка, словно испугавшись содеянного, выпустил из рук древко, ведьмак закричал от боли, согнулся, древко воткнувшихся в живот трехзубых вил перевесило, а когда он упал на колени, зубья выскользнули из тела, упали на брусчатку. Кровь хлынула с шумом и плеском, достойными водопада.

Геральт хотел было подняться с колен. Вместо этого перевернулся на бок.

Окружающие его звуки сделались громче и раскатистее, он слышал их так, словно голова его была под водой. Видел тоже нечетко, перспектива была нарушенной, геометрия окружающего пространства – ложной.

Но он видел, как толпа пятится. Видел, как отступает перед теми, кто шел ему на выручку: Золтаном и Ярпеном с топорами, Вирсингом с тесаком для рубки мяса и Лютиком, вооружившимся метлой.

"Стойте, – хотел он крикнуть. – Куда вы! Хватит того, что я всегда мочусь против ветра!"

Но крикнуть не смог. Голос задавил поток крови.

***

Дело шло к полудню, когда чародейки добрались до Ривии и внизу, на продолжении большака, сверкнула зеркалом поверхность озера Лок Эскалотт, загорелись красные крыши замка и города.

– Ну, приехали, – отметила факт Йеннифэр. – Ривия. Удивительно, как петляют и сплетаются судьбы.

Цири, долгое время очень возбужденная, заставила Кэльпи плясать и отбивать дробь копытами. Трисс Меригольд незаметно вздохнула. То есть ей казалось, что незаметно.

– Ну-ну. – Йеннифэр скосила на нее глаза. – Какие-то странные звуки вздымают твою девственную грудь, Трисс. Цири, поезжай вперед, проверь, что там к чему.

Трисс отвернулась, полная решимости не провоцировать сама и не дать спровоцировать себя. Впрочем, на эффект она не рассчитывала. Уже долгое время она ощущала в Йеннифэр злость и агрессию, усиливающиеся по мере их приближения к Ривии.

– Ты, Трисс, – ядовито бросила Йеннифэр, – не красней, не вздыхай, не распускай слюни и не верти задом в седле. Думаешь, почему я поддалась на твою просьбу, согласилась, чтобы ты поехала с нами? Согласилась, на чреватую шикарным обмороком твою встречу с бывшим любовником? Цири, я же просила – продвинься немного вперед. Дай нам побеседовать!

– Это монолог, а не беседа, – дерзко ответила Цири, но под грозным взглядом Йеннифэр тут же капитулировала, свистнула Кэльпи и галопом помчалась по большаку.

– Ты не едешь на встречу с любовником, Трисс, – продолжала Йеннифэр. – Я не настолько благородна и не столь глупа, чтобы предоставить тебе такую возможность, а ему искушение. Только один раз, сегодня, а потом я позабочусь, чтобы у вас обоих не было ни искушений, ни возможностей. Но сегодня я не откажу себе в сладком и извращенном удовольствии. Он знает о сыгранной тобой роли. И поблагодарит за это своим знаменитым взглядом. А я буду смотреть на твои дрожащие губы и трясущиеся руки, буду слушать твои неловкие извинения и оправдания. И знаешь что, Трисс? Я буду млеть от удовольствия.

– Я знала, – буркнула Трисс, – что ты этого не забудешь, что станешь мне мстить. Я пошла на это, потому что действительно виновата. Но одно я должна тебе сказать, Йеннифэр. Не очень-то рассчитывай на то, что тебе удастся млеть от удовольствия! Он умеет прощать.

– То, что сделано ему, верно, – прищурилась Йеннифэр. – Но он никогда не простит тебе того, что вы сделали Цири. И мне.

– Возможно, – сглотнула Трисс. – Возможно, и не простит. Особенно если ты приложишь к этому руку. Но измываться не будет наверняка. До этого он не унизится.

Йеннифэр хлестнула лошадь нагайкой. Лошадь заржала, встала на дыбы, заплясала так, что чародейка покачнулась в седле.

– Хватит препираться, – проворчала она. – И будь скромнее, ты, наглая шантрапа! Это мой мужчина, мой, и только мой! Понимаешь? И прекрати разговоры о нем, и перестань думать о нем, и кончай восхищаться его благородным характером... Сейчас же, немедленно! Ох, до чего ж мне хочется схватить тебя за твои рыжие космы...