Дина Аллен - Загадочный портрет

— Кто этот человек? Доктор?

Сестра Джины опять покачала головой, явно не желая отвечать на вопросы.

— Это деловой знакомый синьора Манчини, синьора, — недовольно ответила она по-итальянски.

Умываясь, пока Джулио плескался в большой старинной ванне с медными ручками, она выкинула из головы случайную встречу. После целого дня на солнце вид у нее был неважный, и Вера решила, что если нельзя принять душ, то можно хотя бы причесаться и накрасить губы, что она и сделала.

День уступал место вечеру, и к тому времени, когда она и Джулио спустились вниз, повсюду зажгли факелы. Вино текло рекой. То и дело произносились задушевные тосты.

Молодой фермер лет двадцати пяти, с огрубевшими руками, который утром ехал вместе с ними на виноградник, настраивал гитару. Мужчина постарше с вислыми усами присоединился к нему со своим аккордеоном, едва Нино, Вера и Джулио успели сесть. Тотчас появились Кончитта и Джина, которые несли тяжелые блюда с едой. Застучали ножи и вилки. Но разговоры и смех не стихали.

Нино сказал, что предстоят еще пляски и веселые истории.

— С вином и музыкой мы до утра будем чувствовать себя, как заново родившиеся.

Вера улучила минуту и увела Джулио в дом. Она уложила его в постель, и он против обыкновения не стал просить, чтобы она рассказала ему сказку или посидела с ним. Не произнеся ни слова, он повернулся к ней спиной и заснул.

Когда Вера вернулась к столу, было уже совсем темно. Под легкими порывами ветра огонь покачивался, клонился то в одну, то в другую сторону, а то пускался в пляс. Несколько пар уже танцевали, и среди них были довольно пожилые. Стул Нино был пуст. Вера поискала его глазами и не нашла. Наверняка, танцует с двадцатилетней красоткой, которая сегодня глаз с него не сводила, недовольно подумала Вера. А почему бы и нет? Он хозяин, ведь его отец не может распоряжаться празднеством.

Надо быть реалисткой. И до нее в жизни Нино были женщины, и после того, как она уедет домой, тоже будут. Наверняка в Турине он спал в постели своей любовницы. Слишком в нем много жизни, чтобы он вел себя по-монашески. Пора ей избавляться от романтических представлений о людях.

Надежда, которую он ей подал, — лишь часть проблемы, подсказывал внутренний голос, подталкивая ее в том направлении, в каком она совсем не хотела идти. Как бы он ни был ласков, весел и легкомыслен, его что-то заботит. Любить его — значит потерять опору в реальной жизни.

Вера вздрогнула, когда Нино обнял ее за талию.

— Вот ты где, — шепнул он ей на ухо. — А я уже собирался организовывать поисковую команду. Пойдем, я хочу потанцевать с тобой.

Вера позволила ему увлечь себя в круг. В эту минуту музыканты начали играть довольно сложную и печальную балладу. Вере показалось, что она где-то уже слышала ее, и почти тотчас вспомнила, как ее наигрывал на губной гармошке Микеле. Как давно это было, подумала Вера, а ведь прошло всего несколько дней. Ей казалось, будто эта вилла знакома ей много столетий, и ровно столько же столетий она искала любви и покоя в объятиях Нино.

Они танцевали, и, хотя Вера была в грязных джинсах, а не в вечернем платье, и под ногами у них топорщилась трава, а не блестел полированный паркет, она еще никогда не испытывала подобного наслаждения.

Ну как тут сохранять осторожность, когда я слышу биение его сердца… когда он обнимает меня… когда его бедра касаются моих бедер, словно он уже не в силах сдерживать охватившую его страсть? Едва ли не с первой минуты, как они увиделись, Вере очень хотелось узнать, каково ей будет двигаться в такт с ним. Теперь она знала. Это было так же естественно, как дождь, как небо.

Он прижимал ее к себе все крепче, и она чувствовала, как в ней поднимается желание. От каждого его прикосновения ее бросало в дрожь. В постели, мечтала она, мы бы слились в одно, стали лавой, светом, сгорали бы и растворялись друг в друге, разыгрывая симфонию восторга и познания.

Нино тоже забыл о самоконтроле, и в его голове были те же мысли. Об этом я мечтал, когда мне не спалось во дворце Манчини. Пусть весь мир катится в тартарары, а Вера должна быть моей. Мысленно он уже видел, как они лежат в его огромной постели, которую он слишком долго ни с кем не делил.

Нино скорее почувствовал, чем услышал, как она застонала от желания, когда он крепче, чем прежде, прижал ее к себе. Внутри него вспыхнул огонь, словно в сухую траву бросили спичку. В доме нельзя… Нельзя! Вино пело в его крови… А конюшня? Вдвоем, на сене…