Чак Паланик - Бойцовский Клуб

В этот миг моя ложь отражается в Марлиной, и я вижу кругом одну только ложь.

Посреди их правды. Они боятся предположить самое худшее, они цепляются за жизнь и живут со стволом пистолета во рту. Но сейчас, когда Марла курит и смотрит по сторонам, а я погребен под содрогающейся в рыданиях тушей Большого Боба, внезапно даже смерть и умирающие начинают казаться такими же ненастоящими, как искусственные пластиковые цветы, стоящие на видеомагнитофоне.

– Боб, – говорю я, – ты меня раздавишь.

Сначала я говорю это шепотом.

Затем, уже громче, но все еще тихо:

– Боб!

И, наконец, я ору:

– Боб, мне нужно пойти проблеваться!

В туалете над раковиной висит зеркало.

Если мои расчеты верны, то я встречу Марлу Зингер в «Преодолей себя!», группе поддержки для страдающих паразитарными заболеваниями мозга. Марла туда пойдет. Конечно, пойдет, никуда не денется. И вот что я сделаю – я сяду с ней рядом. И вот, после того, как мы все представимся друг другу и помедитируем, и откроем семь врат дворца, и после белого целительного шара света, и после того, как мы откроем все чакры и настанет время объятий, я схвачу эту маленькую сучку. Прижав ей руки к бокам и уткнув губы в самое ухо, я скажу:

– Марла, ты – симулянтка. Выметайся отсюда! У меня в жизни кроме этих групп ничего нет, а ты все портишь! Туристка чертова!

В следующий раз, когда мы встретимся, я скажу:

– Марла, ты приходишь, и я потом не могу заснуть. А мне сон необходим. Убирайся!

Ты просыпаешься в Эйр Харбор.

При каждом взлете и каждой посадке, если самолет вдруг резко заваливался на бок, я молился о том, чтобы произошла катастрофа. Стоит только мне представить, что мы можем сгореть, словно табак, в этом летающем сигарном футляре, как моя бессонница проходит, и я начинаю радостно клевать носом.

Вот так я и повстречал Тайлера Дердена.

Ты просыпаешься в О'Харе.

Ты просыпаешься в Ла Гардии.

Ты просыпаешься в Логане.

Тайлер прирабатывал киномехаником на полставки. Он мог работать только по ночам – такая уж у него была натура. Стоило где-нибудь заболеть киномеханику, как звонили из профсоюза и вызывали Тайлера.

Одни люди – совы, другие – жаворонки. Я – жаворонок, я могу работать только днем.

Ты просыпаешься в Даллсе.

Если ты погиб во время командировки, то сумма страховки утраивается. Я молился о резких порывах бокового ветра. Молился, чтобы в турбину засосало пеликана, чтобы техник забыл затянуть какую-нибудь важную гайку, чтобы случилось обледенение закрылков. Во время разбега, пока самолет мчался по полосе, а спинки наших кресел были приведены в вертикальное положение, столики убраны, и ручная кладь помещена в багажные отделения над нашей головой, и мы воздерживались от курения, я молился о том, чтобы произошла катастрофа.

Ты просыпаешься в Лав Фильд.

В проекционной, в том случае, когда кинотеатр был старым, Тайлеру нужно было переходить с поста на пост. Обычно в проекционной имеется два проектора – когда часть фильма, установленная на первом проекторе, подходит к концу, ты ставишь на втором следующую часть и запускаешь его. Это и называется «переходом на другой пост».

Я знаю это, потому что это знает Тайлер.

Итак, ты устанавливаешь следующую часть на втором проекторе и запускаешь его. Большинство фильмов состоит из шести-семи частей, которые следует воспроизводить в определенном порядке. В кинотеатрах поновее все части склеивают, так что получается одна огромная бобина в полтора метра диаметром. В этом случае уже не приходится метаться между двумя проекторами, устанавливая то одну часть, то другую, бобина, щелчок выключателя, бобина, щелчок.

Щелчок.

Ты просыпаешься в Си Таке.

Я изучаю картинки людей на ламинированной инструкции, извлеченной из кармана кресла. Женщина плывет по океанским волнам, прижимая к груди подушку от кресла. Темные волосы развеваются по ветру, глаза женщины широко открыты, но на лице не видать ни улыбки, ни гримасы страха. На другой картинке пассажиры, спокойные, как коровы в Индии, тянутся за кислородными масками, свисающими с потолка.

Аварийная ситуация.

Ой!

Давление в салоне падает.

Ой!

Ты просыпаешься и понимаешь, что очутился в Уиллоу Ран.

Старый кинотеатр, новый кинотеатр. Чтобы перевезти бобины с пленкой из кинотеатра в кинотеатр, Тайлеру приходилось снова разрезать фильм на шесть или семь частей. Маленькие бобины упаковывают в стальные шестиугольные ящики с ручками, которые называются «яуфы». Если взяться за ручку и попытаться поднять один такой яуф, то можно вывихнуть плечо – настолько он тяжелый.