Чак Паланик - Удушие

В ночь после изгнания Дэнни показывается у маминого дома с камнем в руках и полицейским за спиной. Дэнни вытирает рукавом нос.

Коп спрашивает:

– Извините, пожалуйста, знаете ли вы этого человека?

Потом коп говорит:

– Виктор? Виктор Манчини? Эй, Виктор, как продвигается? В смысле, твоя жизнь, – и поднимает руку вверх, повернув ко мне широкую плоскую ладонь.

Кажется, коп хочет, чтобы я дал ему пять, ну я и даю, только для этого приходится немного подпрыгнуть, потому что он очень высокий. Потом отвечаю:

– Да-да, это Дэнни. Всё нормально. Он здесь живёт.

Обращаясь к Дэнни, коп замечает:

– Видал? Спасаю парню жизнь, а он даже меня не помнит.

Ясное дело.

– Я тогда почти задохнулся! – говорю.

А коп восклицает:

– Ты помнишь!

– Ну, – говорю. – Спасибо, что привели старину Дэнни к нам сюда домой в целости и сохранности, – втаскиваю Дэнни внутрь и пытаюсь закрыть дверь.

А коп интересуется:

– У тебя сейчас всё о-кей, Виктор? Может, тебе что-нибудь нужно?

Иду к обеденному столу и пишу на бумажке имя. Вручаю её копу и прошу:

– Можете устроить этому парню в жизни настоящий ад? Ну, там, взять повернуть какие-нибудь рычаги и отправить его на обыск прямокишечной полости?

Имя на бумажке – Его Высочества Лорда Чарли, губернатора колонии.

Как бы НЕ поступил Иисус?

А коп улыбается и отвечает:

– Посмотрим, что можно сделать.

И я захлопываю дверь у него перед носом.

Дэнни уже толкает камень по полу, и спрашивает, не найдётся ли у меня парочки баксов. На дворе снабжения стройматериалами есть кусок тёсаного гранита. Хороший строительный камень, с хорошим коэффициентом упругости, стоит за тонну очень дорого, и Дэнни кажется, что один камень отдельно он мог бы раздобыть за десять баксов.

– Камень всегда камень, – замечает Дэнни. – Но квадратный камень – это сказка.

Гостиная с виду завалена сходом лавины. Сначала уровень камней поднялся до подножья дивана. Потом с головой были похоронены столики, только абажуры остались торчать из камней. Из гранита и песчаника. Серых, синих, чёрных и коричневых камней. Некоторые комнаты, по которым мы ходим, завалены под потолок.

Ну, а я спрашиваю – что он собрался строить?

А Дэнни в ответ:

– Дай десять баксов, – заявляет Дэнни. – Разрешу помочь.

– Целая куча дебильных камней, – говорю. – Какая у тебя цель?

– Затея не в том, чтобы что-то в итоге сделать, – отвечает Дэнни. – Затея в том, чтобы делать , понял, в самом процессе.

– Но куда ты собрался деть все эти камни?

А Дэнни говорит:

– Не узнаю, пока не соберу сколько надо.

– А сколько надо? – спрашиваю.

– Не знаю, братан, – отвечает Дэнни. – Просто охота, чтобы дни моей жизни к чему-то складывались.

Точно так же, как любой день твоей жизни, – так же, как он может просто исчезнуть перед телевизором, объясняет Дэнни, ему хочется иметь камень, которым можно отметить любой день. Что-то осязаемое. Только одну вещь. Маленький монумент, чтобы обозначить завершение каждого дня. Каждого дня, который он провёл, не занимаясь онанизмом.

“Надгробный камень” – неподходящее слово, но это первое, что приходит на ум.

– Тогда, возможно, жизнь к чему-то сложится, – говорит он. – К чему-то прочному.

Говорю – надо организовывать двадцатишаговую программу для камнеманов.

А Дэнни отзывается:

– Будто оно поможет, – говорит. – Ты сам-то когда вообще в последний раз думал о своём четвёртом шаге?

Мамуля и наш глупый малолетний говнюк один раз остановились в зоопарке. Этот зоопарк был настолько знаменит, что был окружён целыми акрами автостоянок. Он был в каком-то городе, куда можно проехать на машине, и очередь мам с детишками стояла с деньгами, ожидая, когда их пустят внутрь.

Это случилось после учебной пожарной тревоги в полицейском участке, после того, как детективы отпустили мальчика пойти поискать туалет самому, а снаружи за углом припарковалась мамуля, и она сказала ему:

– Хочешь помочь освободить зверей?

То был четвёртый или пятый раз, когда она вернулась забрать его.

Это была вещь, которую в суде после назовут “Жестокое обращение с городской собственностью по небрежности”.

В тот день лицо мамули выглядело как у таких собачек, у которых уголок каждого глаза смотрит вниз, а из-за больших складок кожи глаза кажутся сонными.

– Чёртов сенбернар, – сказала она, направив на себя зеркало заднего обзора.

Она где-то раздобыла белую футболку, которую стала носить, с надписью “Хулиганьё” . Та была новая, но на одном рукаве уже появилось немного крови из носу.