Эрих Ремарк - Возлюби ближнего своего

– Ничего не выйдет. Я не могу предоставлять вам возможность для побега.

– Куда я смогу убежать? Комната находится на шестом этаже и не имеет другого выхода. Если меня кто-нибудь отвезет и встанет у двери, я не смогу ничего предпринять. Повторяю: я прошу не ради себя, а ради умирающей женщины.

– Не могу, – повторил чиновник. – Я просто не располагаю такими полномочиями.

– Располагаете… Ведь вы можете вызвать меня на повторный допрос. И вы можете разрешить мне повидаться с женой. Основанием для этого мог бы служить мой разговор с женой, из которого вы надеетесь получить какую-то важную информацию. Это было бы основанием и для того, чтобы караул остался перед дверью. А вы сделаете так, чтобы в палате осталась сестра, которая сможет услышать все, о чем мы будем говорить, ведь сестра – надежный человек.

– Но это же чепуха! Вашей жене нечего вам сказать, да и вам тоже.

– Разумеется! Она ведь ни о чем не знает. Но зато она сможет спокойно умереть.

Чиновник задумался и принялся листать дело.

– Мы вас допрашивали раньше о группе номер семь. Вы не назвали ни одного имени. А за это время мы взяли Мюллера, Безе и Вельдорфа. Вы не хотите назвать остальных?

Штайнер ничего не ответил.

– Вы назовете нам имена остальных, если я вам дам возможность в течение двух дней навещать вашу жену?

– Да, – ответил Штайнер после минутного раздумья.

– В таком случае, говорите!

Штайнер молчал.

– Вы назовете мне два имени завтра вечером, а остальные послезавтра?.

– Я назову вам все имена послезавтра.

– Вы обещаете?

– Да.

Чиновник долго смотрел на него.

– Посмотрю, что мне удастся для вас сделать. А сейчас вас отведут в камеру.

– Вы не можете возвратить мне письмо? – спросил Штайнер.

– Письмо? Откровенно говоря, оно должно остаться в деле. – Чиновник нерешительно посмотрел на письмо. – Но в нем нет ничего, что свидетельствовало бы против вас… Хорошо, возьмите!

– Спасибо, – сказал Штайнер.

Чиновник позвонил и приказал увести Штайнера. «Жаль, – подумал он, – но ничего не поделаешь. Сам попадешь к чертям на сковородку, если проявишь хоть каплю человечности!»

И неожиданно ударил кулаком по столу.

Мориц Розенталь лежал на своей кровати. Сегодня, в первый раз после многих дней, боли покинули его. Наступал вечер, и в серебристо-голубых сумерках парижского февраля вспыхнули первые огни. Не поворачивая головы, Мориц Розенталь наблюдал, как зажглись огни в окнах дома напротив. А сам дом покачивался в сумерках, как океанский пароход перед отплытием. Простенок между окнами бросал на отель «Верден» длинную темную тень; эта тень быль похожа на сходню, которая, казалось, только и ждала, чтобы на нее ступили.

Мориц Розенталь по-прежнему лежал, не шевелясь, в своей кровати, но потом вдруг увидел, как окно его комнаты широко распахнулось, и некто, похожий на него, поднялся, вышел в окно и прошел по тени-сходне на корабль, который мягко покачивался в длинных сумерках жизни. Корабль поднял якорь и медленно поплыл вдаль, а комната, где находился отец Мориц, развалилась, словно мягкая картонная коробка, попав в поток воды, и закружилась в ночи. Мимо корабля с шумом проплывали улицы, корабль мягко поднимался в тихое журчание бесконечности. Плавно покачиваясь, словно колыбель, он приблизился к облакам, звездам, голубой синеве, а затем перед ним открылась пустыня в розовых и золотых тонах. Темные сходни медленно опустились, и Мориц Розенталь сошел по ним с корабля. В тот же миг корабль исчез, и он остался один в незнакомой пустыне.

Под его ногами лежала длинная ровная дорога. Старый бродяга недолго раздумывал – ведь дороги существуют для того, чтобы по ним ходить, а его ноги исходили уже множество дорог.

Но ему не пришлось долго шагать. За серебристыми деревьями показались огромные сверкающие ворота, за которыми блестели башни и купола. В центре ворог, в мерцавшем свете, стояла огромная фигура, держа в руке кривую палку.

– Таможня! – испугался отец Мориц и отпрыгнул в кусты. Потом огляделся. Назад он возвратиться не мог – дорога исчезла. «Ничего не поделаешь, – покорно подумал старый эмигрант. – Придется спрятаться здесь и дождаться ночи. Может, ночью удастся проскользнуть стороной». Он выглянул меж ветвей карбункула и оникса и увидел, что огромный привратник манит кого-то своей палкой. Он еще раз оглянулся. Кроме него, никого не было. Привратник снова кого-то поманил.

– Отец Мориц! – раздался чей-то мягкий звонкий голос.