Юлий Дубов - Инновация Ворохопкина

— А вот какой вопрос, Давид Израилевич. Было, например, еще превращение воды в вино. Про это вы что‑нибудь сказать можете?

Профессор пожал плечами.

— Это совсем просто. Вы никогда не задавались вопросом, сколько воды содержится в обычном виноградном соке, который, собственно говоря, и служит исходным сырьем для приготовления вина? Похоже, что нет. Так вот — виноградный сок это и есть преимущественно вода плюс незначительные добавки, ответственные за вкусовые качества и процесс брожения. Брожение — прекрасно исследованная химическая реакция, которая может быть вызвана самыми разнообразными катализаторами, великолепно на сегодняшний день изученными, и ускорена вплоть до того, что займет считанные минуты. Что касается вкусовых добавок, то тут… ну вы сами знаете. Так что буквально щепотка заранее подготовленной смеси препаратов практически мгновенно превратит воду в жидкость, которую можно будет отличить от вина, только проведя специальный химический анализ. Таковой анализ в Кане Галилейской не проводился хотя бы потому, что все вино было, как мы знаем, с удовольствием выпито участниками торжества. Вообще про воду надо говорить отдельно — поскольку все живое из нее произошло…

Агаев встал и не дал профессору договорить.

— Я хочу предложить тост, — торжественно провозгласил он. — Мы все тут, — он обвел стол рукой, — деловые люди. Мы умеем делать бизнес. Но вот есть еще и другие люди, которые делают науку, а мы с ними видимся редко. Мы сами по себе, они сами по себе. Это неправильно. Вот сейчас, когда здесь присутствует уважаемый Давид Израилевич, мы все видим, как много мы потеряли, потому что варились, так сказать, в своем соку и не обращали внимания на то, что кругом происходит. Я хочу, уважаемый Давид Израилевич, предложить выпить этот тост за ваше здоровье и за вашу науку. Хочу с вами чокнуться, Давид Израилевич.

Агаев прошел вдоль стола, чокнулся с профессором и сел на освободившееся место Шульмана. Все выпили.

До самого конца ужина Агаев непрерывно о чем‑то разговаривал с профессором и даже делал пометки в своей записной книжке. Ворохопкину было приятно, что Давид Израилевич вызвал у окружающих такой живой интерес.

— Мне нужно с тобой посоветоваться, Ленечка, — озабоченно объявил Давид Израилевич, когда вечер закончился, и они шли к машинам. — Тут Ибрагим Гасанович мне одно предложение сделал. Но я сказал, что без твоего согласия не могу.

— Какое еще предложение? — спросил Леня, неприятно удивленный.

— Он хотел бы сам с тобой это обсудить, просил меня пока не вдаваться в детали. Я, если ты против, откажу конечно. Но… у него есть лаборатория, как он говорит — прекрасно оборудованная… Но он сам все расскажет, он обещал, что позвонит тебе завтра же. Я, Ленечка, сразу хочу, чтобы без недоразумений всяких… если ты против, то я тут же откажу.

По окончании двухчасовой утренней беседы с Агаевым Леня поспешил в кабинет Лермана, стараясь не сорваться на бег.

— Вы ему действительно это пообещали, Давид Израилевич? — спросил Леня, протягивая профессору исписанный во время разговора с Агаевым лист бумаги.

Профессор поднес листок к глазам и близоруко сощурился.

— Ерунда какая! Мы говорили совсем о другом. У него, как он говорит, есть великолепный масс — спектрометр, и он совершенно не возражает, чтобы я им попользовался. Ты же знаешь, Ленечка, я одно время занимался фармакологией, и применение масс — спектрометра…

— Нет — нет, а вот это что? Он это придумал, что ли?

— Превращение воды в бензин? Ну, в общем, да. Он почему‑то решил, что я у тебя именно этим и занимаюсь. Пытал меня просто как гестаповец. И чем больше я говорил, что ничего подобного, тем, как мне показалось, сильнее он уверялся в том, что я что‑то скрываю. Потом он перестал меня мучить и напрямую спросил, возможно это или нет.

— А вы?

— Подтвердил, что вполне возможно.

— Вы серьезно?

— Леня! — изумился профессор. — Это же девятнадцатый век! Ну, начало двадцатого. Луи… Луи… забыл фамилию, ну да это неважно. В Штатах. Только не превращение воды в бензин, а изготовление из воды автомобильного топлива, что, впрочем, одно и то же. Я бы, конечно, за это никогда не взялся, потому что такой, извини, ерундой заниматься серьезному человеку просто не пристало, но масс — спектрометр… Я ему сказал, что сделаю, если ты не будешь против.

Агаев дожидался решения Ворохопкина в кафе напротив, рисуя какие‑то круги и стрелочки на листе бумаги и игнорируя остывающий зеленый чай.