Евгений Поляков: No problem

Славик шел, заслуженно улыбаясь, а я из последних сил пытался вымучить эту самую улыбку. Так хотелось расплакаться, как в детстве от первой двойки. Он все ближе. Дернул меня черт сесть рядом с проходом. Надеялся, а вдруг меня на сцену вызовут. Вот и опускай теперь голову ниже, чтобы с победителем взглядом не встретиться. Не помогло.

– Биня, – меня так уже лет сто никто не называл. – Я Слава Бобров, мы с тобой в интернате вместе учились. Вспомнил?

– Славик?

– Да, фамилию вот с именем пришлось поменять, как сюда перебрался, для благозвучности. А я тебя, Бинь, сразу узнал.

– Не мудрено, я-то ведь ФИО не менял.

– Ну, ты как? В России? Как у вас там?

– Да нормально в общем-то, живем.

– Я читал твой реферат. Интересная, по описаниям, приблуда получилась. А не хочешь к нам? Допилим чуть-чуть программулину твою и двигать начнем. Хорошо должна пойти. Ты как? Серьезно предлагаю. Подумай.

– Да поздно мне уже к вам ехать. Родители старенькие там, в России, остались, болеют часто. Я у них один. Дочка опять же только в институт поступила. Куда ж тут ехать-то?

– А зачем обязательно ехать? У нас в Москве, да и в Питере свои центры разработки имеются, и ехать никуда не надо. Ты где сейчас обитаешь?

– В Москве.

– Ну, вот и хорошо. А сколько программеров в твоей команде?

– Хватает.

– Не бойся, всех возьмем. Не обидим. Ты так старшим над ними и останешься.

– У тебя там, в реферате, e-mail указан, он действителен?

– Да, действителен.

– Ну, вот и спишемся тогда.

– Точно… спишемся. Только ты обязательно напиши, а в теме укажи «интернат МГУ», чтобы в спам не ушло. Только обязательно… а то мне тут пора уже, извини.

– Конечно, иди… спишемся… железно.

Скачки

– Привет, Серега. А ты в курсе, что на эти выходные «скачки» отменили?

– К-к-а-а-к отменили? С какого бабая? Они чего там во-о-о-бще? Ждешь их, ждешь… А тут, на тебе, отменили. А почему? Не говорили?

– Да, говорили. Вроде как из-за того, что Биню и Леху из «Г» класса в изолятор положили с подозрением на желтуху.

– Да их когда положили-то? Еще на прошлой неделе, а «скачки» только сейчас запретить решили. Нестыковочка получается. А я уже двух «морковок» местных на эти пригласил.

– Это что, тех что ли, с которыми я тебя у «Минска» видел?

– Ага. Нормально склеились. Не выпендрежные, не то, что наши. Наших-то «красавиц» принимали, блин, из расчета один к шести, вот они и гонору в шесть раз больше, чем надо, набрали. На «скачках» подойдешь к ним, пригласишь потанцевать, а они, понимаешь, морду воротят. «Не хочу», видите ли. А местные, хоть и москвички, попроще будут. Я их через окно в переходе в учебный корпус проведу.

– Только зря все это. Скачек-то, похоже, не будет.

– Тогда делать надо что-то. Не оставлять же так.

– А что ты тут сделаешь?

И все-таки, что делать горячие и светлые головы «детишек» из нашего физико-математического интерната, нашли быстро. Ничего лучше не придумали, как устроить голодовку. Инициатива, особенно дурная, в замкнутом коллективе распространяется быстро. На первый же завтрак в тот день пришло где-то с треть учащихся. Второй завтрак посетили уже исключительно отдельные уникумы (сейчас таких «ботанами» кличут), плюс ряд «ежиков», из классов Е и Ж которые. Они только один год учились, и к моменту событий еще не все ходы-выходы знали, да и попервоначалу побаивались последствий.

Мероприятие набирало ход. К обеду только единицы в столовую пробрались. Кто не понял – тому объяснили. Тут уж пришла пора взрослым заволноваться. Как это так? Молодые, растущие организмы, а калории отказываются потреблять. В чем дело-то? Причину быстро выяснили. Не иначе как стуканул кто-то, а может, просто донес «законные» требования учащихся до вышестоящих инстанций. Инстанции подсуетились, быстренько комсомольские собрания провели. Довели до нашего сведения, что у болезни Боткина (в простонародье именуемой «желтуха») инкубационный период может больше месяца длиться. И, что самое главное, голодовка это совсем не наш путь в эпоху развитого социализма. Не знаю, что уж там взыграло (обращение к нашей комсомольской совести или просто банальная потребность в жирах, белках и углеводах), но голодовка действительно пошла на убыль. Но история на этом не закончилась.

Тускловато желтое дежурное освещение едва-едва разгоняет мрак. Из раскрытой в душевую двери периодически слышно, как капли звонко падают на кафельный пол то ли из крана, то ли с потолка. Вся вентиляционная решетка, находящаяся практически под потолком, утыкана бычками от всевозможных сигарет, даже и папиросы встречаются. Так и не скажешь, что это девичья душевая. Хотя нет, на некоторых окурках есть характерные следы помады (а мальчики в наше время ею еще не пользовались). Из чуть приоткрытого маленького окошка, размером с форточку, ощутимо сквозило. В это отверстие был выброшен провод, используемый нами в качестве антенны к самодельному радиоприемнику. Иначе в этом подвале хрен чего поймаешь. И что же мы ловили? Знамо что – вражий голос или «глоток свободы», как кому нравится. А женская душевая была выбрана по причине того, что дежурные воспитатели, по большей части мужчины, при обходе после отбоя в нее не заглядывали.