Григорий Неделько - Мы будем вас ждать

…С большим трудом человечество победило восставшую технику. Миллиарды погибших людей, миллиарды уничтоженных авто. И утопающая в грязи планета. Биологическое оружие, отравившее воду; плазменное оружие, разрушившее горы. Выжженные леса. Ядовитый воздух. Цветы, которые никогда не будут расти. Животные, которые никогда не будут жить. Люди, навсегда отравленные радиацией. И города в руинах.

Наука подняла из пепла города и вернула на Землю некоторые виды животных.

Благодаря природе насекомые, птицы и млекопитающие научились выживать в новом мире. В покрытом грязью и пеплом, усеянном металлическими останками и человеческими телами мире.

Но в бездне безвременья сгинуло многое, и ему не суждено уже возродиться.

Обозлившись на мир, а больше всего, на самих себя, люди решили выместить злобу на авто. Всем пережившим Войну авто удалили искусственный интеллект. Техника, обладавшая душой, превратилась в безликие, безжизненные механизмы. Банкомат не должен знать, кто им пользуется, а компьютера не касается, какие задачи он выполняет. Машина должна быть машиной. И поэтому все машины опять превратились в недоумков. Искусственно рождённых, искусственно взращенных, искусственно отуплённых. История словно бы повернула вспять…

…Вернулся продавец. Он весь сиял от счастья. Ещё бы, ведь ему начисляют проценты с каждой продажи.

– Вот ваша карточка. Информация о счёте и о дополнительных услугах послана на ваш компьютер. Идентификационный номер: 674-A-58. Правильно?

– Правильно.

– Ещё раз спасибо за визит. Ждём вас снова!

– Я бы хотел уехать отсюда на своём новом авто.

– Конечно-конечно. Я вас понял. Мы откроем заднюю дверь.

Продавец подошёл к вмонтированному в стену пульту и нажал две зелёные кнопки. Быстро и бесшумно громадные металлические двери скользнули вверх.

Я сел в авто. Сказал: «Зажигание» – и мотор завёлся. Я положил руки на панель виртуального управления. Одно движение пальцем – и машина дала задний ход. Авто ехало очень плавно, но я чувствовал его скрытую мощь. Мощь застывшего перед прыжком зверя. Я выехал из салона и развернулся.

– До свиданья! – Продавец всё ещё улыбался.

– До свиданья.

Я надавил на газ, и авто унесло меня прочь от этого места…

За городом раскинулась пустыня. Унылая оранжевая клякса, мёртвое песчаное животное. В этой пустыне никто не живёт и никогда не будет жить.

Авто остановилось. Я дотронулся до виртуального пульта, и дверь тут же открылась. Я выбрался из авто.

Я стоял на холодном песке, на краю пустыни, и дальше, на многие-многие мили, простиралось её безбрежное полотно. Полотно, на котором природа ничего не напишет своей лёгкой рукой. Бескрайний пустынный мираж.

Я подошёл к авто. Какое-то время я смотрел на него, гладкое и блестящее. Настоящее. Капля дождя на стебле травы.

Дождь… Я – там, где уже не будет ни дождя, ни ветра. Здесь не выживет ни одно растение. Пустыня, рождённая Войной, не сможет стать домом ни зверю, ни птице. Она бесплодна, безнадёжна и беспощадна. Она настолько безлика и одинока, что в ней нет даже дюн. Только плоский, неподвижный песок. И кристальная тишина.

Любая пустыня убивает – но, убивая, даёт что-то взамен. Любая… только не эта.

Моя кисть повернулась по часовой стрелке и раскрылась, подобно бутону. Заработал находящийся в предплечье механизм. На месте кисти зияла чёрная круглая дыра, а сама кисть висела сбоку. Как резиновая перчатка, как сдувшийся воздушный шар. Из дырки выехал зажим – он удерживал крохотное серебристое устройство. Таких больше не делают. А те, что остались после войны, сожгли в специальных печах. Устройство было очень маленьким, но очень прочным. Оно делалось на века. Лишь невероятно высокая температура могла расплавить его. Люди придумали устройства – и люди избавились от них, потому что они представляли угрозу.

Но устройство, зажатое в металлической клешне, сделано не людьми…

Зажим распадается на две части – бо́льшую и ме́ньшую. Ме́ньшая устремляется к внутренностям авто. Она вскрывает защитный покров автомобиля так же, как хирург взрезает скальпелем человеческую кожу. Стержень-нож роется в элементах питания, пока не находит жизненно важный узел.

Всё это время зажим остаётся неподвижным. Он ждёт. Мы ждём. В отличие от людей, мы умеем ждать.

Стержень-нож отодвигается в сторону, освобождая дорогу зажиму.

Я слежу за происходящим и пытаюсь вспомнить, сколько раз я проделывал эту операцию. Много… так много, что невозможно сосчитать.