Ангелина Прудникова - Твёрдость по Бринеллю

Через четыре года в том же доме умерла от болезни Аннина бабушка. Анне накануне было даже «явление» об этом, но она по молодости да по беспечности не собралась съездить в деревню, с бабушкой перед смертью не повидалась, так с ней и не простилась. И с тех пор носит тяжкий камень на сердце уже восемнадцать лет.

Через два года после смерти бабушки один из ее зятьев, молодой, веселый Алексей, возвращаясь на моторной лодке из деревни в город, утонул в реке на глазах жены, детей и прочей родни.

А еще через три года и дом спалили. Тетки не отступались и продолжали по привычке ездить в «баню» и даже переоборудовали баню под жилую избушку, но Анна там не бывала десять лет. Было тошно. Да и зачем?

А вот теперь она без рассуждений собиралась туда. Мать-то хотела только до кладбища добраться, могилу бабушки навестить, но Анна строила более широкие планы.

Рано-рано утром они — Анна с пятилетней Юлькой и Нина Ивановна — встретились на дорожке, ведущей к речной пристани, и, необычно взволнованные, бодро пошагали к реке. Анна выглядела совсем по-дорожному в своих брюках, клетчатой рубашке и с рюкзаком за плечами, а Юлька и бабушка — так, как будто они вышли ненадолго прогуляться: одеты легко, лишь у бабушки на голове извечная косынка, а у Юльки — панамка, так как день обещал быть жарким.

На пристани Анна с некоторым волнением стала ожидать теплохода: десять лет она не ходила по этой дороге, столько же не ступала и на палубу теплохода, который развозит пассажиров по деревням. Мать, конечно, среди ожидающих сразу нашла своих земляков — да чего там, все побережье, почитай, родня — и оживленно кивала головой, здороваясь со всеми подряд.

Наконец подошел теплоход. Причалил, бросили трап, и публика стала взбираться на пристань. Странно, но все было как и тогда, десять лет назад. Через несколько минут и Анна ступила на шаткие сходни и помогла Юльке пройти по узкому, крутому трапу над живой полоской воды… Но на этом сходство с былым и закончилось.

Теплоход оказался не старым тесненьким и темненьким плавсредством, до отказа забитым людьми, а настоящим «лайнером» с просторными и светлыми салонами, диванами, столиками, легкими трапами, по которым Юлька сразу же унеслась на верхнюю палубу. И народу, по сравнению с прежним, поубавилось. Лишь скорость теплохода да блестящая вода за бортом были прежними. Анна вспоминала, как старый таинственный сон, радостные путешествия на том маленьком и тесном теплоходике, где пассажиры и его дрожащие и гудящие борта сливались в одно целое — чужой была только вода, — где полутемные трюмы что-то таили в себе, а с низкого борта, казалось, можно было дотянуться до волны… А здесь… здесь даже туалет был, как в гостинице. И все же Анна радовалась переменам — «Растем!» — и, изучив все удобства нового для нее судна, стала коротать дорогу за чтением, порою отрываясь от книги, чтобы разыскать на палубах Юльку, для которой путешествие по реке было первым в жизни и, конечно, захватывающим.

Спустя полтора часа на берегу появились знакомые очертания села Конецдворье: дома, церковь, колокольня… Анна с забившимся сердцем схватила фотоаппарат и еще на подходе сделала несколько снимков дорогих сердцу с детства силуэтов.

И вот Анна, мать и Юлька сходят на пристань, по мосткам идут на высокий…Неужели он был когда-то высоким, этот берег?… Река все размыла, и береговая круча осыпалась, осела, стала покатой.

Вдоль берега путники направились в ту сторону, откуда начиналась дорога на Питяево — там, за деревней, было единственное на всю округу питяевское кладбище. Шли мимо сельпо, и Анна не преминула заглянуть в магазин: что там изменилось? А перемены были… Раньше в магазине и ковер, и мотоцикл можно было купить, а сейчас сюда же перебрался и продуктовый магазин, поэтому невзрачные платья продавались вместе с тараканьей отравой, а гвозди — вместе с хлебом и крупой. Больше, пожалуй, в магазине ничего и не было.

Мать зайти в магазин наотрез отказалась и осталась на улице судачить с деревенской знакомой (может, бывшей одноклассницей?). Анна чувствовала, что настроение у матери не очень-то веселое — видно, кожей ощущает себя здесь уже гостьей, испытывает неловкость, потому и заупрямилась, не захотела заглянуть в сельпо. А может, мать досадует на то, что Анна чувствует себя здесь более уверенно?

Где начинается дорога на Питяево, им пришлось спрашивать. Мужик в ответ махнул рукой: дескать, правильно идете. Значит, не забыли еще окончательно.