Анатолий Иванов: Случайная встреча

— Да за кого вы, Павел Александрович, принимаете меня? — снова обиделся Коновалов. — Мы директивы понимаем… Не подведу, сказал…

— Добро… — Гаврилов вздохнул, но не с облегчением, а, наоборот, тяжело и устало. Прошел к своему столу и сел. — Ну а ты, Прохоров?

— Чего — я? — мрачно переспросил человек в гимнастерке.

— Сколько «Красному партизану» гектаров под парами запланировать? — терпеливо спросил Гаврилов. Видно было, что спрашивает он об этом уже не в первый раз.

— Мы давно запланировали — тысячу четыреста.

— В прошлом году было тысяча двести, — напомнил секретарь, постукивая карандашом о настольное стекло.

— Надо же расти…

Гаврилов бросил карандаш, резко встал, уперся кулаками в настольное стекло, точно хотел раздавить его. В глазах его метались молнии. Но Прохоров спокойно проговорил, опережая секретаря:

— Право планировать нам представлено самим. Вот мы и запланировали.

— Видал?! — почти крикнул Гаврилов, глядя на него, Новоселова. И обрушился на Прохорова: — Ты не забываешь, где находишься? У вас этого права никто не отбирает. Но и у нас… у райкома никто не отобрал права контролировать…

— Правильно. И контролируйте, — сказал Прохоров.

— Сейчас вся партия, вся страна борется за то, чтобы лучше использовать колхозные земли, чтобы не пустовало ни одного гектара…

— И это — верно. Хозяйствовать умело надо.

— А у тебя бесплодно целый год полторы тысячи гектаров лежит.

— Под рожь готовим. Как будто не знаете, — все так же спокойно ответил Прохоров, только погладил усы.

Гаврилов снова вышел из-за стола, нервно прошелся по кабинету. Потом остановился перед Прохоровым.

— Слушай, Денис Захарыч… Ты понимаешь, что в области идет борьба за ликвидацию чистых паров?

— Что ж, хорошее дело. А мы не будем.

— А скажи — кормить страну будем? — недобро усмехнулся Гаврилов.

Прохоров опять погладил усы.

— Обязаны.

— А чем мы ее будем кормить? Рабочих заводов и фабрик?! Жителей наших городов? Парами?

— Хлебом, мясом, молоком… — начал перечислять Прохоров. Но секретарь райкома прервал его:

— И это — председатель передового колхоза в районе! Слышишь, редактор? — Гаврилов сел на свое место, зажал голову руками.

— Где уж нам до передовиков, — уронил Прохоров, бросив взгляд на Коновалова.

— Ну, одного из передовых, примерных… Что же тогда другие, глядя на тебя?.. — И, не поднимая головы, закончил, словно выбившись из сил: — Ладно, иди, Прохоров. И все остальные — свободны. Новоселов — останься.

Когда все вышли, Гаврилов поднял, наконец, голову:

— Вот так, Иван Иванович… Раскатай в ближайшем же номере Прохорова. Поставь в пример Коновалова. Этот звезд с неба не хватает, но против стрежня никогда не прет. Про партизанщину пора вроде бы и забыть этому Прохорову. Сорок лет прошло с тех пор, как партизанил. А вот видишь… Вот тут и руководи. В общем, раскатай…

И он, Новоселов, раскатал…

Прохоров к статье отнесся безразлично. Новоселов несколько раз приезжал в конце зимы и весной в «Красный партизан», но Прохоров ни словом, ни жестом не показал, что обижен.

— То ли еще переживал Денис, — сказал как-то секретарь парторганизации «Красного партизана» Антон Бугров на осторожный вопрос о статье.

— Но почему партийная организация не среагировала на выступление газеты? — спросил Новоселов.

— Зачем же — реагировали.

— Паров-то запланировали нынче все-таки тысячу четыреста гектаров.

— А как же… Или ты хочешь, чтобы мы под корень сами себя срубили? Все наше хозяйство только на животноводстве да на озимой ржи стоит. Пшеничка на наших землях не шибко-то растет. Год уродит, а два погодит. А рожь дает постоянный и устойчивый урожай. Только сеять надо ее по чистому пару. Не позже первого сентября. Вот и думай… А газета — что? Газета — не шутка. То есть шутить нельзя в газетках-то…

Он, Новоселов, сидел тогда перед Бугровым как оглушенный.

— Но погоди… Это что же, вся область себя под корень рубит? Ведь всюду чистые пары ликвидируются…

— Вся не вся, а добрая треть колхозов и совхозов пострадает, если… если председатели и директора в них такие же исполнительные, как Коновалов.

— Не понимаю…

Бугров глядел на него, Новоселова, холодно, с открытой неприязнью.

— Конечно, трудно понять, если крестьянское дело вновь тебе. Область наша большая, целое государство. Южная часть — увлажненная. Там, конечно, можно ликвидировать чистые пары. В центральных районах тоже влаги хватает. На востоке вот уже посуше. А мы на самом севере приткнулись, у нас совсем сухо. Потому не растет, говорю, пшеничка тут… — Бугров сделал паузу и добавил с невеселой иронией: — Разве вот у нашего соседа Коновалова вырастет.