Надежда Нелидова: Хлеба и зрелищ!

…Редактор литературной страницы читает мои тексты и сокрушается:

– Вам бы попасть в обойму. Вас бы печатали, если бы у вас было имя…

– Откуда взяться имени, если меня не печатают? – недоумеваю я.

В этот замкнутый круг попадают многие авторы.

Куда же обращаться мне, восемнадцатилетней, как не в журнал «Юность»? Представьте себе, приходит очень тёплое, благожелательное развёрнутое письмо-рецензия. Что вот тут и тут не мешало бы подправить. А в целом очень даже ничего, вы должны и дальше писать… Но. «Ваша аудитория – скорее, взрослая, женская(!) Обратитесь в «Крестьянку» либо в «Работницу».

Что ж. Посылаю в один из вышеуказанных журналов, и приходит ответ. В нём, похвалив присланные работы, меня отсылают… в журнал «Юность».

Спустя длительное время, другой журнал, толстый, столичный. «К сожалению, в настоящий момент редакция не находит возможности…»

Ещё известный журнал. «Сожалеем, но наш портфель заказов сформирован на пять-семь лет вперёд…»

Ещё журнал, «Москва». «Просим срочно выслать своё фото и краткую автобиографию». Ура, вот она, капля, которая точит камень! Но вмешиваются таинственные высшие силы, и ликующий редакторский голос в телефоне приобретает кислые нотки. «Ваши рассказы, скорее, «новомировские»… – «…?!» – «Ну, подходят по духу для журнала «Новый мир».

Журнал «Новый мир», как и положено, отвечает солидным молчанием. Я кажусь себе летучей мышью из притчи про войну птиц с лесными зверями. Мечусь между теми и этими, я ни шерстяное, ни пернатое. Отовсюду меня выдавливают, как чужеродное тело. Никто меня не хочет признавать за свою. Как холодно!

А до большой журнальной эпопеи была Вологодская студия телевидения. Туда, ввиду отсутствия вакансий, я устроилась временно секретарём-машинисткой.

Именно в те годы там работал Л. Парфёнов. Студийная молодёжь называла его «лучом света в тёмном царстве». Я, к стыду своему, не интересовалась его телешедеврами. Ибо на первом месте для меня были рассказы и на втором – рассказы, и на третьем, и на четвёртом – тоже рассказы.

А уже где-то в хвосте болталась унылая журналистика. Унылая – потому что тогда можно было писать только то, что прикажут сверху. Я явно не была лучом света.

Должность секретаря-машинистки меня очень даже устраивала. Я с треском колошматила на мощной электрической «Ятрани», как заяц на барабане. Печатала между директорскими приказами и распоряжениями собственные тексты. Директор не одобрял посторонних дел на рабочем месте. Он, как и моя мама, считал, что литература мешает исполнению моих прямых обязанностей – и был, безусловно, прав.

Редактор отдела партийной жизни Е. Ш. узнаёт, что я пишу «в стол». Просит показать. Я несу последний рассказ: свежеиспечённый, ещё тёпленький. Он листает и неожиданно взрывается:

– Что за чушь! У вас старых коров везут на бойню. А вы пишете, что они из грузовика с любопытством тянут головы, как молодые телята, подпрыгивают, радуются солнцу, таращатся на людей, машины, трамваи. И восторженно думают, что их ждёт новая необыкновенная жизнь. Да лжёте вы! – загремел он.

Я так и присела, ожидая, что в мою голову полетят рассыпавшиеся листы. Но редактор, уже успокаиваясь, продолжал:

– Старые коровы, которых везут на бойню, мочатся от страха. Они грузно приседают, путаются рогами в верёвках и с трудом удерживаются и падают друг на друга, потому что избитые, стёртые копыта скользят и разъезжаются в моче… Вы меня поняли?!

– Да, – пролепетала я. – В моче… Разъезжаются.

Живя в Вологодской области, я не могла не знать, что рядом творит Василий Иванович Белов. Моя подружка и наперсница, ассистент режиссёра Светка принимает живейшее участие в моей тайной творческой жизни. Однажды она подсказывает: «А покажи свои рассказы Белову».

Я сажусь в электричку в обнимку с папкой. Вот сейчас доеду до нужной станции. Благодарные беловские земляки укажут мне дорогу. Я сброшу туфли и благоговейно пойду по тропке в ржаном поле, срывая васильки и ромашки, бороздя босыми ногами тёплую велюровую пыль.

Вот и берёзки-невестушки, и патриархальная деревенька Тимониха в десяток изб. А там в ограде известный деревенщик с берендеевской бородкой рубит дрова, выкладывает поленничку, отирая пот рукавом белой рубахи…

Плутовато блеснёт маленькими небесно-голубыми глазами, поставит самовар… Поговорим за жизнь, попьём чайку с шоколадно-ореховыми конфетами «Белочка» (Светка расстаралась, достала через папу, а он через профсоюз). Жаль, кулёк раскис и слипся на жаре.