Надежда Нелидова: Хлеба и зрелищ!

Слава представлялась по-другому. У киоска она небрежно полистает газету и, как бы между прочим, небрежно эдак, утомлённо, скучающе скажет… Как бы сама себе скажет, но чтобы окружающие слышали:

– Ну вот, не успеешь написать – сразу ставят в номер. Как что ставят? Статью. Видите подпись: «М. Ночёвкина». Это я. Автограф? Ну что ж, можно…

Толпа напирает. В задних рядах подпрыгивают, направляя в воздетых руках фотики на счастливчиков, которым удалось заполучить автограф самой М. Ночёвкиной. Киоскёрша, заикаясь от счастья, рассказывает, что вот только что на этом самом месте, разрази её гром, стояла живая авторша! Газету расхватывают в один миг, заказывают ещё! Извините, тираж кончился! В издательство несутся загнанные курьеры: немедленно допечатать сто тысяч экземпляров!

Какое счастье, что Марина не успела похвастаться авторством до обнаружения губной помады. Киоскёрша бы огрызнулась: «Мне-то что! Много вас писулек ходит, и все будут товар пачкать? Эй, корреспондентка, куда? А за испорченный товар кто заплатит?»

Sic transit Gloria mundi. Как не уставал повторять преподаватель введения в журналистику: «Профессия сия, юные друзья мои, обещает не столько пироги да пышки, сколько синяки да шишки».

Однажды, просматривая книжку, Марина наткнулась на фразу. Несколько раз перечитала: «…Меня посадили в клетку, будто я был зверь. Тотчас, цокая копытцами, за своими тридцатью сребрениками набежали, облепили клетку журналисты с камерами и диктофонами. Бугорки рожек – у кого жёлтые и закостеневшие, у кого мяконькие, едва проклюнувшиеся, – прятались под модными беретками и кепи. Невидимые волосатые хвостики от возбуждения тряслись под джинсами и мини-юбочками…»

Вообще, по мнению Марины, журналисты при получении диплома должны торжественно давать что-то вроде клятвы Гиппократа. Только там: «Не навреди», а здесь: «Не соври».

В редакцию из Сусловки приехал молодой фермер. Весь такой большой, свежий, вкусно пахнущий лесом. Молодая рыжая борода завивается стружкой. Ручищи – трёх Марин легко охватит. Глаза круглые, как у обиженного ребёнка. Обидели: взял кредит, насадил ранней капусты на 15 гектарах. Весь май и июнь пластался, спасал от заморозков, поливал, пропалывал, окучивал… Вырастил на диво: белую, хрусткую, сладкую как сахар, туго завившуюся. И, главное, ни грамма химии! Весной районная власть клялась-божилась взять капусту для садиков и больницы. А летом отреклась: пришла капуста из Нидерландов, склады забиты.

Куда сусловскому фермеру против Нидерландов?! Марина растерялась, сбегала к завотделом. Тот улыбнулся: нам-то не трудно написать. Но статья ничем не поможет, понимаете? Ни-чем!

– Всё равно напишите, – упрямо попросил фермер. – Хоть люди прочитают – мне легче будет. А то прям дышать больно. Капуста гниёт на глазах – а я её ведь как ребёнка…

Он отвернулся, утёр глаз рукавом. И вскинул на завотделом вопрошающие глаза:

– Вот скажите, вы учёные люди. Это что, в масштабе страны: вредительство? Жадность? Или тупость наша непроходимая?!

– Всё вместе, – сказал завотделом и ушёл. А Марина с фермером допоздна сидели в пустой редакции, пили чай. Он подбросил девушку в своей «Ниве» до дома. Прощаясь, обеими руками поймал Маринину ладошку.

– Вы, извините, замужем будете или как?

– Или как, – засмеялась Марина. На прощание обменялись телефонами, хотя фермер жаловался: связь плохая.

Первый в жизни фельетон она написала на одном дыхании. Стоял яркий, ослепительный солнечный день. Полгорода сияло иллюминацией: все фонари включены! Позвонила в электросети. Директор в командировке, зама на месте не оказалось, диспетчер что-то невнятно буркнул в трубку… Марина выглянула в окно: горят! Ещё понаблюдала с часик: горят же!

Села и набрала едкий текст о том: что же днём с огнём ищут наши доблестные энергетики? Видать, де-енюжки они ищут в карманах налогоплательщиков. Вот и растут тарифы не по дням, а по часам. И то ли ещё будет, если фонари горят посреди бела дня – то не фонари, то денежки наши горят… И так далее на двести строк. Заголовок поставила хлёсткий: «Днём с огнём».

Фельетон вышел. На планёрке все хвалили Марину. А в обед ответственный секретарь вызвал её и раздражённо сунул телефонную трубку. В ней немолодой казённый голос устало объяснил, что в городе идёт плановый ремонт кабельных сетей, опор ЛЭП. Проверить повреждения и неисправности можно только, врубив электричество. Под конец инженер сказал:

– Девушка, я не учился на газетчика, потому не лезу в вашу сферу. И вам советую не лезть туда, где вы чёрта лысого не смыслите.