Дмитрий Притула - 19 рассказов

Вот сейчас пойдет короткое (а оно почему-то всегда короткое) время их счастливой жизни.

Одну картинку купили прямо на выставке. Заплатили бешеные по тем временам деньги — тысячу рублей. И соседи возмущенно говорили друг другу: надо же, девочка не самого высокого полета ума за два-три дня мазюканья отхватила столько, что мне надо полгода пахать, и это при том, что у меня порядок с нормальностью головы.

Больше никогда Мария Евгеньевна про Валины заработки не говорила, и это правильно: зачем сердить людей?

Потом еще какие-то выставки были — и с другими художниками, и отдельно Валина.

Можно прямо сказать, несколько лет жили они счастливо. Валины картинки помаленьку раскупались (ну да, именно помаленьку, это ведь не хлеб и не сахар, это товар штучный и дорогой), жили они никак не бедно.

Но главное — любили друг друга. Как одной веревочкой повязаны.

Пример. Жаркое лето. Самое время для Вали много-много рисовать. Она и рисует в парке — с утра до вечера. А Мария Евгеньевна сидит на лавочке под летним зонтиком и книгу читает. При ней сумка с едой и термос. Валя, пора обедать. И перекусят. И снова каждая занята своим делом: та рисует, та книжку читает.

Можно представить себе, что Валя рисовала, как, к примеру, птичка поет, и не гордилась своими результатами, птичка ведь тоже не гордится своим пением, Мария же Евгеньевна гордилась успехами приемной дочери, всем про них рассказывала, и это можно понять: поверила в девочку, полюбила ее, жизнь собственную строила как раз вокруг девочки и не ошиблась. Результатами можно гордиться, и она, конечно же, гордилась.

Да, несколько лет они были именно счастливы. А потом — все! — обвал. Как бы Высшее Существо сказало: я дал девочке знак, отличие от всех прочих людей, но на не слишком долгий срок. То ли картинок надо нарисовать примерно вот столько, чтобы их не было слишком много, то ли, вообще-то говоря, хорошего помаленьку. Как в смысле знака, так и в смысле счастья.

Однажды Валя исчезла. Пропала. Как растворилась.

Но подробнее. Несколько молодых художников, с которыми Валя училась, не забывали ее, приезжали в гости. Не потому, пожалуй, что с ней так уж интересно разговаривать, а потому, пожалуй, что интересно посмотреть ее новые картинки (ну, о Вале уже много писали и говорили).

К тому же это удобно. Свежий воздух, погуляют по парку. Зимой катались на лыжах. Опять же удобно. В тепле переодеться, с мороза пообедать и в обратный путь. А осенью пару раз в год ходили за грибами. Причем без Марии Евгеньевны, ну молодежь ведь. Но всякий раз Мария Евгеньевна строго предупреждала: Валю от себя не отпускать, она в пространстве, как и во времени, неважно разбирается. И за Валей кто-нибудь обязательно присматривал. И несколько лет все было нормально.

Но разве уследишь, если сверху подан знак — хорошего помаленьку. И однажды Валя исчезла. Ну, пять минут назад видел ее вот на этом месте, на два шага от полянки отошел, посмотрите, взял два белых и один красный, а Вали уже нет.

Ищут, кричат — нет человека. Вот полянка, вот болотце, а Вали нет. Искали до вечера. Нет Вали. Как испарилась. Или в болотце утонула.

Но как сказать об этом Марии Евгеньевне? Как-то уж сказали. Ну, что с ней было — ладно. На следующее утро все снова поехали искать. Вот полянка, вот болотце. Решили, видать, утонула. Но ни корзинки не оставлено, ни платочка, ничего. Да вы что, у нас ведь не Белоруссия, не шумел сурово брянский лес, наши хилые болота не могут человека проглотить так внезапно, что он и крикнуть не успеет.

Мария Евгеньевна спросила опытного грибника, можно ли утонуть в наших болотах; можно, ответил тот, но если захотеть, вот я бы в этом случае выпил бутылку водки, прыгнул бы в болото, и меня бы никто никогда не нашел.

Но это соображение, что Валя добровольно прыгнула в болото, все разом отбросили. Да ведь она жила счастливо, а кто ж это, интересно знать, добровольно уходит от своего счастья.

С другой стороны, не волки же ее съели, в самом деле.

Мария Евгеньевна объясняла себе (да и всем), что Валя, видать, заблудилась и, пожалуй, вышла в какую-нибудь деревню, а обратного пути до родного дома не знает.

И Мария Евгеньевна ездила по деревням вокруг леса и искала свою Валю.

Дважды давала объявление по телеку: вот исчезла молодая женщина, лет столько-то, куртка такая-то. Но ничего.

Все смирились: Валя утонула в болоте, другого объяснения не было. Нет, правда, если даже случайно попала в дальнюю какую деревню, не будет же никто кормить лишний рот. Даже если адреса своего не знает (такое как раз могло быть), но имя-то и фамилию знает. Да зайди в ближайшую милицию, и там найдут твою мать, тем более были объявления о пропаже.