Павел Кренев - Радиогений Митя Автономов

— Разговор есть, — сказал папа.

— Начало разговора хорошее, — одобрительно прогундосил начальник радиоузла, и взгляд его полыхнул ласковым огнем — такой взгляд бывает у кота, близко увидевшую неосторожную мышь. В хорошем парне Николае Буркове, как и у всех деревенских интеллигентов, страдающих от безделья, жила одна, но пламенная страсть…

Сразу после первой рюмочки — а у Николая таковая посуда сразу отыскалась и для себя и для папы, и банка килечки нашлась тоже — отец приступил к делу:

— Ты, Николай, человек сам уважаемый, а почему же ты подрастающее поколение не уважаешь?

И так далее и тому подобное. Коля ерзал на стуле. Когда они допили водочку, оказалось, что начальник радиоузла Николай Бурков не только уважает подрастающее поколение, но и глубоко его ценит и готов лично участвовать в его формировании и воспитании.

Папа, конечно же, забыл спросить его о диоде, но я-то тогда зачем? Я и спросил напоследок, когда мы уже покидали гостеприимный радиоузел.

— Да у меня этих диодов, как собак нерезаных. Вот пускай Митька завтра и заходит. Выделю, какой скажет.

— Надо же, — выговаривал громко Бурков, — такой хороший парень, а я и не знал этого. Оказывается, и репродуктор не он стырил, надо же, а я на него думал… Это, наверно, кто-то из городских, эти проныры… Уж всяко не свой, не деревенский.

И в самом деле, на другой день Митя Автономов побывал на радиоузле и Бурков, расщедрившись, надарил ему и диодов и полупроводников и деталей всяких… Митя принес это богатство домой, разложил на столе и опять долго крутил их в пальцах, разглядывал.

А мне сказал:

— Все, я теперь Буркова уважаю. Кто худо о нем скажет, тот мой враг. Потом они, в самом деле, даже как бы подружились, и Митя стал часто бывать у него на радиоузле. У них нашлось много общих интересов.

Между тем, сборка приемника подходила к концу. Вот уже вмонтированы все детали, все прилажено, законтачено, продумано. И сам диод — детектор вписан в схему и тоже должен работать. Автономов даже признался мне, что кое-какие элементы схемы он переиначил и, что теперь схема более совершенна.

— Качество звука будет теперь чище, — сказал он, таинственно закатывая крохотные свои глазки. — А наушники я вообще не понимаю, зачем стационарно монтировать в схему, лучше, если они будут переносными. — И на фанерной крышке закрепил маленькую самодельную розетку, в которую с легким усилием входила вилка наушников.

Гений, просто гений!

Последнее, что Митя приладил, был ползунок, а точнее говоря, металлический стержень, вдоль которого тот и передвигался. Ползунок ходил параллельно чурочки, на которую была намотана проволока от трансформатора и скользил закругленным своим концом по оголенной полоске на проводах. Митя, когда тонкой наждачной бумагой выскабливал ту полоску, выпячивал пухлую свою нижнюю губу, щурил и без того узенькие глазки и шептал мне вкрадчиво:

— Паша, имей ввиду, изоляцию надо снимать только с самого верха, ни в коем случае провода не должны контачить, иначе — все насмарку! Волны перепутаются и будет сплошной шум. Ты понял меня, Паша?

— Понял я, Митя, конечно понял, — отвечал я твердо и тоже почему-то тихо. И надо сказать, что к окончанию работы я, в самом деле, стал кое в чем разбираться. Хотя, если сравнить мои знания с Митиными…

Но вот и в самом деле сборка закончилась. Автономов пытливо разглядывал свое произведение сверху, трогал проводки и детали. Все в порядке… Потом поднял приемник над головой и внимательно разглядел его снизу. Не знаю зачем, ведь там ничего не было. Он какое-то время сидел молча, не вставал. Как человек, закончивший петь песню, а попеть ему еще хотелось бы… Потом тряхнул головой:

— Ну, все. Теперь надо пробовать.

— Будем прямо сейчас пробовать? — мне не терпелось испытать технику.

— Не, — тихо сказал Митя, — давай завтра. Сейчас я не готов.

И я понял: он боится, что приемник не станет работать, что труды его напрасны, что он что-то не так собрал… Ведь все было в первый раз.

Вечером за ужином я объявил отцу и матери:

— Завтра после уроков мы с Митькой Автономовым придем к нам испытывать приемник. Будем Москву слушать.

Отец перестал обгладывать рыбью кость и заинтересованно округлил глаза:

— Что шабашите?

— Ага, осталось только к антенне подключиться.

— А зачем обязательно к нам приходить? — маленько забеспокоилась мама, — чего уж больше негде ваши приемники испытывать? Обязательно у нас в передней? — Мама наша очень не любила, когда в дом к ней заявляются неизвестно кто и полы топчут «грязными сапожищами».