Валентина Ива: Мы такие все разные…

Теперь под каждым кустом ей мерещился медведь или лось, в крайнем случае – волк. Она подняла палочку с земли и приготовилась защищаться от зверей, но в синем небе, несмотря на полуденный зной, пролетали только серые цапли, да в зарослях щебетали птицы. Скоро её нагнал маленький автомобиль Ока.

– На паром? – спросил водитель. – Садись мать, довезу.

Они на несколько мгновений обогнали мотоцикл «Урал». Веселое и не унывающее лицо её мужа светилось успехом грибника-добытчика. На паром «коня» опять завозили вручную под ироничными взглядами пассажиров.

Через пару месяцев Осипович продал заветный «Урал» своему сотруднику и с тех пор больше не садился ни за какой руль.

– Возраст есть возраст, – сказал Иван Осипович и тяжело вздохнул.

Свежий прохладный воздух обдувал мое разгоряченное лицо. Стремительной походкой я летела в консерваторию послушать Московский камерный оркестр MusicaViva, программа которого сегодня, в первый день апреля, называлась «Веселые арии Моцарта». Большой зал консерватории давно ждал меня или, простите, я скучала по нему, так как почти год туда не ступала моя нога. Время меня не прессовало и не поджимало, но вечная нехватка этого неощутимого рукой и глазом, сиюминутного, но вечного и невозвратимого, всегда заставляла торопиться. По необъяснимому природному закону – даже, скорее всего, беззаконию – я тихонечко про себя поругивала своего зятя, которого почему-то всегда хочется поругать, а не похвалить. В данном случае он страдал радикулитом, и это уже не в первый раз. Я говорила, я предупреждала, что если у тебя такая проблема, то не торчи на холодном балконе в тоненькой футболке целый час – очевидно же, что это плохо кончится! Так оно и вышло. Я жалею свою дочь. Конечно, она достойна лучшей участи. Непонятно, почему она вцепилась в этого очень посредственного мужчинку. Его даже мужчиной назвать-то нельзя… так, стручок какой-то, а имя, господи прости, Андрей Прокопьевич…

С этими мыслями, обернувшись на Храм в честь Вознесения Господня на Большой Никитской улице, мимо которого я и спешила, неведомая сила на ровном месте ткнула меня в спину, подбросила малюсенький камешек под стопу, и я рухнула на четвереньки, вдребезги разбив оба колена, разорвав мои любимые чулки фирмы Gunze и так ушибив локоть, что тихонько завыла тоненьким голосом. Немолодой мужчина подал мне руку, и я медленно поднялась.

– Идти можете? – спросил он глухим голосом.

– Может быть, и могу, – прошептала я, крепко вцепившись в рукав его пальто.

Я пошевелила, пальцами обеих рук, хотя ушибла только одну, потом согнула и разогнула ноги в коленках и поняла, что жить буду, и только потом отпустила рукав доброго человека.

– Спасибо! Вы очень добры.

– Врач нужен?

– Нет, спасибо.

И тут я вспомнила, что этот храм, с начала тридцатых годов XIX в. именуемый «Малым Вознесением», в отличие от вновь построенного «Большого Вознесения» за Никитскими воротами, впервые упоминается в московских летописях около 1548 года. Со второй половины XIV века здесь проходила дорога на Великий Новгород через Волоколамск, и храм, предположительно, возник как центр находившейся здесь слободы новгородцев и устюжан. Каменная церковь была построена «на месте древней деревянной» царем Федором Иоанновичем в память о его короновании в день праздника Вознесения Господа нашего Иисуса Христа. Южный предел Прокопия и Иоанна Устюжских впервые упомянут в 1690 г. Видимо, тогда и был построен существующий ныне каменный южный придел, посвященный удивительному святому Северной Руси – православному Прокопию, Христа ради юродивому Устюжскому чудотворцу. Прокопьевский придел, устроенный новгородцами и устюжанами в своем храме на Большой Никитской, был и остается единственным ев. престолом в г. Москве, освященным в честь этого святого.

Прокопий перешёл из католицизма в православие. До этого был любекским ганзейским купцом знатного прусского рода. Впоследствии «эмигрировал» со всем своим богатством на Российские земли. Роздал все бедным. Жил на подаяние, был одет в рубище. Спал блаженный обычно на сырой земле, на куче мусора или на камнях.

Колени мои саднили, рука ныла. Прокопий вертелся в голове. Забыла сказать: по образованию я – историк. Читаю лекции в университете о Древней Руси.

В 1290 году Прокопий якобы предвидел стихийное бедствие – сильную бурю с грозой, лесными пожарами и смерчем большой разрушительной силы, явившимися следствием падения метеорита в 20 верстах от Великого Устюга. За неделю до падения метеорита Блаженный Прокопий начал ходить по городу, призывая со слезами жителей Великого Устюга каяться и молиться, чтобы Господь избавил город от участи Содома и Гоморры. В течение недели праведник предупреждал о скором суде Божием, но ему никто не верил. Когда же разразилась буря, жители бросились в самое укрепленное и безопасное здание города – соборный храм, где застали молящегося за них и за спасение города Прокопия.