Николай Осин - Семейная хроника - сборник рассказов. Том 1

Володю мы дождались почти к утру.

Это был первый экзамен на мужество и настоящую любовь к Родине.

Дальнейшая жизнь и работа на полигонах, вдали от тепла дома, вдали от уюта семьи, еще много, много раз подтвердила этот жизненный курс – Всё для Отечества!

За важные и нужные для страны дела, Владимир Михайлович Осин удостоен звания Лауреат Государственной премии СССР.

Прошло много лет. Эти далёкие воспоминания детства, с удивительным временем школьной жизни, помогла воскресить музыкальная композиция АВВА – Fernando (with lyrics).

Это было в далёком, далёком розовом детстве. В то время был у нас ещё старенький дом. Стены были свинчены с обеих сторон через дубовые стойки. То есть держался дом только на приспособлениях, сделанных золотыми рученьками отца. Лес на стройку купить было очень сложно. Поэтому, как только Люба с Симановки решила уезжать в «Сельмаш», родители сразу же купили у неё сруб на дом. До этого в Кевденских лесах, строительный лес был безумно дефицитным. Ёлок не было и в помине. Школьную ёлку, на Новогодние праздники, привозили из каких-то Морозовских лесов, за тридевять земель. А в доме так хотелось Новогоднего праздника! И, вот однажды, отец его устроил нам. Рубил дрова, и в них попался кудрявый дубок, метра полтора Отец принёс его домой, поставил в ступу посреди избы, сел на коник погреться с уличного холода, и говорит:

– Вот, вам, новогодняя ёлка.

Боже мой! Сколько же было радости! Это была самая радостная в жизни ёлка. Мать дала обрезки цветной бумаги на украшения. Почистила тыкву, приготовила её парить в печке, а тыквенные семечки тоже стояли рядом в сковороде, приготовленные для сушки в печке. Отец сидел на конике, грелся, после уличных дел и развлекался сырыми тыквенными семечками, а пустые скорлупки от них вешал на веточки дуба. Оригинальнее и красивее украшений я не помню за всю жизнь. Отец сидел в задумчивости и любовался нами, как мы радовались и сходили с ума от счастья. Потом, позже, в лесах появятся первые квадратики со снятым дёрном, в которых будут посажены 5 семечек сосен – по углам и в центре. Появится свой первый сосновый лес. Нас, школьников, будут привлекать к выращиванию сосен: полоть, мотыжить, поливать. Появятся свои первые трудовые школьные ёлки.

Появится наша милая и бесконечно любимая «наседка» – учительница начальных классов, вокруг которой мы щебетали и росли. У каждого из пятерых детей, будет своя, первая учительница! У меня такой стала Анна Алексеевна Асаева. И всё детство, все самые чудные воспоминания, будут навсегда связаны с этим чистым, как Лещёвский родник, человеком.

Напомню историю утренника Новогоднего в школе. От нашего класса был спектакль «Мужичок с ноготок», Некрасова. Мой компаньон по спектаклю закапризничал, категорически отказавшись играть роль мужичка, хотя на репетициях играл. Вероятно, потому, что он был многократным второгодником и маленького роста, к тому же плохо выговаривал букву «Р». Получилась, как бы пародия на него. И от этого спектакля он становился ещё меньше. Из-за его каприза, спектакль был под угрозой срыва. Тогда мудрая Анна Алексеевна за 5 минут до начала спектакля, поменяла нас ролями. Теперь лесником стал он, а мужичком с «ноготок» стал я. Получился такой смешной для всех гротеск. Я, мужичок с «ноготок», был на две головы выше лесника! Для большей правдоподобности Анна Алексеевна завязала мне уши у шапки, потому, что … «однажды в студёную, зимнюю пору…». Я весь утренник в школе, и даже до прихода домой, проходил в завязанной шапке. Когда пришёл домой, мать спросила:

– Чего завязался-то? Так уж холодно, что ли на улице?

– Нет, не холодно. Ты знаешь, кто это мне завязал? Это же сама Анна Алексеевна мне завязала!!

Мать стала развязывать. Мне было жалко до слёз. Она сказала:

– Ну, ты, чего ж теперь, до армии, будешь ходить в шапке с завязанными ушами?

Я вспомнил эту историю и рассказал её на работе, в канун Нового года, когда уже был ведущим инженером. Начальник тоже поведал нам свою встречу со Сталиным.

Прозорова Александра Александровича (моего начальника) вызвали в Москву, где его, как автора одного из авиационных приборов, в качестве приложения к прибору, решили показать Сталину. Прозоров простоял целый день около своего прибора, а Сталин так и не приехал. Поесть не отпускали – а вдруг Сталин приедет! Уже глубокой ночью Сталин приехал. Выслушал молча доклад, и сделал неопределённое движение здоровой рукой. Парализованная рука у него была всё время полусогнута. Прозоров даже не понял, что означал этот жест. Поскрёбышев, из свиты, подскочив к Прозорову, быстро согнув ему правую руку в локте, подсунул её к Сталину. Иосиф Виссарионович пожал её. Вот, что, оказалось, в неопределённом движении руки Сталина.