Евгений Титов - Игра в мечты

Дверь в квартиру была тоже старая, ещё та, настоящая, послевоенная, деревянная, державшая на себе сто один слой краски. А вот ручка подкачала. Теперешняя, китайская металлическая, хоть и под старину, и замок «английский», тоже китайский, и коврик «Велком» оттуда же. А дверь хороша! Настоящая, ещё на тех петлях, советских.

– Не разувайтесь, я ремонт думал делать да не тяну по финансам. Решил вот старьё пока перебрать и снести в тёмную комнату, а остальные сдать. Сегодня вечером уже должны приехать посмотреть. Вы в комнату направо проходите. Он там стоит.

Станислав прошёл первым и сразу увидел его силуэт в тёмном незавешенном проёме окна. Высокий, стройный, изящный, как замерший посреди своей Северной Африки жираф. Сзади защёлкало.

– Я сейчас свет зажгу, выключатель заедает.

При свете он выглядел бесподобно. Он выглядел так же, как и тридцать с лишним лет назад. Длинная блестящая шея, газетная корзинка внизу и генеральской папахой стройный круглый абажур, сплетённый из голубых и розовых, натянутых наискось на два кольца разного диаметра клеёночных ленточек. Даже захватило дух.

Все части торшера оказались в отличном состоянии. Слегка ободралась краска на деревянной подставке, но это пустяк: снять старую краску, загрунтовать и пройти пару раз хорошей финской эмалью, а после лаком. Бадрик сделает. Всё родное: выключатель карболитовый за пятьдесят пять копеек, вилка чёрная карболитовая, провод белый карбо… нет провод в обычной оплётке, но тоже советский.

– Не знаете случайно, какого он года? Примерно хотя бы, когда купили?

– Нет, не знаю. Помню, что какая-то история с этим торшером была, кто-то подарил, что ли, или продал его тётке. Посмотрите, может, где бумажка приклеена, где-нибудь снизу.

От этикетки снизу осталось лишь жирное засохшее пятно столярного клея и мелкий бумажный лоскутик-оборвыш.

– Беру, – твёрдо сказал Станислав, у которого никак не получалось скрыть радость и волнение.

Станислав спускался по лестнице, держал вожделенный предмет и не мог нарадоваться. «Как же так ладно вышло: и состояние хорошее, и всё родное, и рядом, в соседнем городе, а не в Москве, и человек, человек, сразу видно, очень хороший, этот Владимир. Как же удачно всё вышло! Как удачно! Вчера хотел поехать, а на улице гололёд. Уже собрался в Новопитерск, даже Титову позвонил узнать, как Сбербанк там найти, потому что дом с торшером недалеко расположен. Владимир так и сказал: «Доедете до главного Сбербанка – и рядом будет дом, в котором стоит похожий на жирафа ваш целенький, почти новый торшер». На светофоре, главное, трогаюсь, а машина стоит. Лёд, сплошняком лёд. Не, думаю, если вещь моя, то дождётся, постоит до завтра. И вот вам, пожалуйста, захожу, а он такой ждёт, и, главное, всё родное и всё цело: и ленточки, и выключатель карболитовый и вилка за пятнадцать копеек, а подставку я перекрашу, Бадрику скажу и перекрашу».

Ветер стих, и снег теперь падал отвесно и тяжело. Был он крупный, зимний. Очень мокрый был снег. Станислав вышел на улицу и потихоньку тронулся к перекрёстку, затягиваясь новой кубинской сигаретой, всё удивляясь своей находке, которая легко держалась в его руке, изящна и стройна. Он почти дошёл до перекрёстка, когда понял, что идёт не в ту сторону. Там, куда он повернул, выйдя со двора, не было светофора. «Блин, Ленка, наверное, уже приехала», – подумал Станислав, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Но с другой стороны улицы светофора тоже не было. «Так-так-так. Значит, я вышел на другую улицу. Надо вернуться назад». Станислав глянул для верности на часы и быстро пошёл в обратном направлении.

Двор был пуст. Кареглазый Владимир уже уехал. Станислав встал у подъезда, из которого вышел семь минут назад, развернулся, прикинул, откуда въезжала «кореянка» бородатого, и уверенно пошёл в другую сторону. Через минуту-другую он увидел сквозь снежную пелену зелёный огонёк впереди и прибавил ходу, придерживая другой рукой покачивающуюся голову своего нового друга.

Станислав вышел на перекрёсток и поставил торшер рядом, расчистив предварительно кроссовками снег, огляделся. Ни Ленки, ни машины. Закурил, огляделся ещё раз. Странное ощущение было: вроде место то, а вроде и не то.

От центра города к перекрёстку подплывал по снегу автобус, длинный и с гармошкой посередине. Неужели ещё такие ходят? Загорелся красный, и из-за большого здания сбоку вынырнула чёрная «Волга», деловито откашлявшись выхлопной трубой, как начальник управления стройтреста на трибуне перед своей пламенной речью. В остановившемся рядом со Станиславом автобусе горел свет, через запотевшие окна виднелись тёмные люди с поднятыми руками, а через открытую форточку доносился визгливый голос кондукторши: «Кто не передавал за проезд? Мужчина, я к вам обращаюсь, покажи билет, покажи, чтоб я видела! Стыдоба, совести совсем нету у людей! С пятачка обеднеешь, что ль?»