Эльжбета Латенайте: Вечное утро фидлера

И если сначала я надеялась, что именно мне выпало счастье быть свежайшим отвлечением, отдыхом или временем на отцовском пути и будет нестрашно умереть от боли, когда он встретит счастье на мне недоступной верхушке высокой травы, если казалось, что могу быть самым величественным и смелым его произведением, которое он когда-либо хотел и мог сыграть в этой паузе, если воображала, что буду самым требовательным и самым плодотворным его произведением, то теперь я больше не верю в это. Ясно вижу, что на этом пустом этапе между началом расцвета и будущим волнительным возвращением буду и тем худшим произведением, что темными кусками медленно надвигается сверху и давит на отца гораздо сильнее, чем он видел в самом бесстрашном сне.

Так ужасна симуляция агонии, вложенные мне в руки мучения единственного похитителя моего сердца. Руки, с этих пор предназначенные только множить и множить отцовское разочарование. Разочарование в музыке, гонщиках, орнитологах, птицах. В музыке и музах. Чтобы он со все большим волнением мчался по траве прыжками от меня к утру, время от времени соблазняясь отведать моего яда, приманившего его неотразимым жаром красоты, но оттолкнувшего великой ненасытимостью.

Наверное, больше всего я хотела, чтобы отец считал меня, самое зловещее музыкальное произведение, кусками придавливающее его к полу – в противоположную сторону, нежели влекут его мечты, – совершенным. Не более совершенным, чем другое произведение, а совершенным. Какое недостойное и пустое желание! И вообще – почему я насильно назвала его фидлером? Ведь смычок он нашел неизвестно где, а скрипкой я сама легла ему под ноги. Но самое безнадежное то, что этими мыслями я мучила себя сама, от отца я ни разу не слышала даже хмыка в свой адрес. Тайной осталось каждое его действие, каждый произнесенный им слог был недостаточным.

Меж людьми все не вымышленно, не надуманно и осмысленно, если есть ответ. Родилась быть вымыслом. Но знаю выход. После того, как отец, пролетая по траве, по вполне понятной неосторожности раздавит мой корпус и убежит к облепихе, зальюсь слезами, провожу его глазами и тогда идиотски измененным голосом издам смешной звук. Засмеюсь, вылезу из скрипки и отправлюсь заниматься чем-то другим. Меня вечно будет сопровождать божественное покалывание, как представлю, какая необыкновенно прекрасная встреча сейчас происходит на верхушке высокой травы. Встреча тех, кто друг для друга не кончился и не кончится: моего временного фидлера и его вечного утра.

Примечания

1

A fiddler – скрипач, обманщик (англ.).