1 ...7 8 9 11 12 13 ...25 Так мы проговорили минут десять. Выпили еще одну бутылку, и мой новый приятель забрал меня к себе в отделение.
Оказывается, он был профессором.
Домой он меня уже не отпустил.
Правда, вина больше мы с ним не пили. Несколько дней меня готовили к операции, а в одно прекрасное утро положили на операционный стол и отняли одну почку.
– Не переживай. Все будет в порядке, – сказал мой новый друг-профессор, выписывая меня через месяц.
А через полгода я понял, что он мне соврал: рак начал жевать и вторую почку. Последнюю. Единственную. Без которой даже в тридцать два года молодой мужчина не сможет жить, как бы ни хотелось.
После третьего осмотра он сказал, что жить мне осталось всего-навсего дней десять. Не лет и даже не месяцев, а дней.
Раз, два, три, четыре, пять и еще пяток – вот тебе и десять.
Я поблагодарил и ушел из клиники спокойно и с достоинством.
Ушел я так красиво вовсе не от того, что такой уж крутой и сильный.
Просто в тот момент до меня еще не доходило, что такое десять дней жизни. В тридцать два кажется, будто жизнь бесконечна, и смерть воспринимаешь как понятие совершенно абстрактное и весьма далекое.
Пока ехал – по инерции, что называются, – на встречу в один из пригородных поселков, начал осознавать, что меня вскоре ждет.
Свернул с дороги, въехал в молодой березовый пролесок.
Остановил машину, вышел и присел на старый трухлявый пенек – ноги ослабли.
В голове не было ни единой мысли.
Полная пустота.
Глаза вроде и видели все вокруг, но смотрели куда-то далеко, как бы сквозь бытие; там я видел даже себя самого, сидящего на трухлявом пеньке.
Закурил.
Жена, сын, мать, отец, дача, договоры, контракты. С девочкой одной милой недавно познакомился.
Деньги.
Долги.
Друзья.
Враги.
Каждый образ связывался с каким-то отрезком моей жизни, коротким – в несколько дней или долгим – в несколько лет, причем не только в прошлом, но, самое главное, в будущем. Моем будущем.
А от будущего у меня осталось всего-навсего десять дней.
На всех них и даже на себя.
И на эти вот березки, травки, кустики и даже дождичек, который начал осыпать не спеша мою согнутую спину.
Сигарета потухла. Я поднял воротник куртки и побрел к машине.
Сел. Выехал на шоссе, развернулся и поехал домой.
Лена, жена, была дома.
Глаза заплаканные – очевидно, узнала обо всем куда раньше меня, а сегодня поняла, что и я знаю.
Когда я вошел, она упала мне на грудь и, обняв меня за шею, зарыдала. Завыла. Слезы у нее лились ручьем.
А я как-то закоченел: плачет женщина, ну и что с того? Я разомкнул ее руки и прошел мимо. Она медленно сползла по стене и с причитаниями заколотилась на полу.
Я поставил чайник на плиту. Подошел к ней. Погладил по волосам. Попросил: «Завари мне чайку», и пошел к себе в кабинет.
Она стала понемногу успокаиваться. Слышу – зазвякала посуда.
Я сел за стол. Достал листок чистой бумаги. Разделил его надвое, черкнув сверху вниз.
Слева написал: «Я должен».
Справа: «Мне должны».
Сперва заполнил правую половину – получилась мелочевка. Посмотрел я на этот список и перечеркнул. Хлопот будет больше, чем толку.
Левый список был приличный: обещания, планы, желания. Стал водить пальцем по строчкам: если поднатужиться, можно кое-что успеть.
Но чего ради?
Подошла жена. Принесла чай. Поставила. Увидев, что я пишу, опять заплакала и убежала в спальню.
Попил я чаю.
Боли в пояснице усиливались. Там, внутри, что-то схватило, зажало клещами живую мою плоть и начало скручивать в жгут, да так, что даже во рту пересохло. Я попытался дышать неглубоко, но часто. Потом изогнулся влево, как бы пытаясь расширить внутри себя некое пространство. Обычно после таких ухищрений боль через несколько длинных минут все-таки проходила. Наступало облегчение, граничащее с наслаждением. Но на этот раз время шло, а боль не проходила. Я уже согнулся в кольцо и наконец не выдержал и закричал:
– Лена! Лена!
Боль охватила все тело, в пояснице пульсировала особенно больная точка, мучительные волны колотили меня все сильнее и сильнее.
Жена все бегала вокруг и наконец догадалась стащить меня на ковер.
А я, уже задыхаясь от пульсирующей боли, выдавил:
– Лена, там, в моем столе, ампулы. Укол, быстро!..
Она начала швыряться по ящикам. Нашла все-таки упаковку с морфием.
Обломила ампулу, набрала шприц, сделала укол.
Я ждал, стиснув зубы. Наконец голова наполнилась облачной легкостью, боль быстро улетучилась. Осталось только физическое ощущение места в теле там, где была боль.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу