Светлана Тулина: Котдог

– Как-нибудь без меня.

– Но почему? – Глаза несчастные, вот-вот заплачет. – Послушай! Даже если бы это были и не наши дети, но все-таки… Мы же там не были! В смысле – взрослыми не были. И никто из других взрослых тоже ни разу…

– Вот именно! – Ксант не сдержался. Хотя и понимал уже, что разговаривать бесполезно, мотать надо. – Никто из взрослых! Никогда. Может, для взрослых это попросту невозможно. Может, та лестница слишком тонкая. Или она как лаз в детском городке, узкий, только для малышей, и взрослому просто не пролезть. Об этом ты не подумала?

Снова улыбка до ушей. Убить хочется за одну такую улыбку.

– Ну, вот тогда и будем думать, чего заранее переживать? И потом – лаз ведь всегда расширить можно!

Ксант осторожно встал на четвереньки. Потряс головой. Поднялся, цепляясь за стену. Она следила за ним настороженно, словно догадывалась. Заговорила быстро и путанно, все еще пытаясь улыбаться:

– Послушай, так нельзя, понимаешь? Нельзя посылать малышей туда, куда сами ни разу… Ни своих, ни вообще, это неправильно! Я не знаю, как там у вас принято… Может, тебе и плевать на твоих… Мне – не плевать. Даже если они будут… – она попыталась улыбнуться, – котятами.

Улыбка вышла кривой и жалкой.

Ксант осторожно двинулся к выходу. Так же, по стеночке, стараясь держаться от этой в голову клюнутой сучки как можно на более дальнем расстоянии. Автопилот давно уже подсказывал, что настало самое время это расстояние увеличить. Как минимум – до нескольких полетов стрелы.

– Жаль тебя разочаровывать. Но – без меня. Я с тобой никуда не пойду.

– А со мной – пойдешь? – спросил Вит, словно бы случайно перекрывая выход.

Это же надо так расклеиться – не заметить.

Не услышать, как подходит.

Непростительно. Удивляться и вопить: «Откуда он тут взялся?» – еще глупее и непростительнее. Понятно откуда – из леса. Стоит теперь. Совсем рядом, рукой дотянуться можно. Красавчик, хотя и несколько помятый – ему пришлось куда сложнее в этом лесу, он ведь не знает тайных троп Матерей. А лицо… Он и раньше-то не особо соображалкой блистал, а теперь совсем щенок, молочнозубый и глупый, одна счастливая улыбка чего стоит. Страшное это дело – собачья свадьба.

– Ты с нею лучше не спорь, – добавил Вит доверительным громким шепотом, продолжая улыбаться. – Она ведь такая, ежели что в башку втемяшилось – ни за что не передумает! Я свою сестру знаю. Проще согласиться…

– А перевод Брайтона они за основу взяли все-таки зря. Там, конечно, хорошие лингвисты, но это все же Ир-Ланд, что накладывает… геноформисты все имели усиленную склонность к языкам, Милтонс не исключение. Насколько я помню его досье – он знал не меньше двух десятков, не считая всяких там диалектов. И каждый для него был как родной. И вовсе не случайно он выбрал для Поэмы именно иджик-лонг.

– Иджик очень мелодичен. Как и любые лонгообразуемые.

– Да нет, я сейчас не о том. Вот, послушай этот фрагмент…

– Умоляю.

– Да нет же, это действительно интересно. И важно, как это звучит в переводе брайтонцев: «У свободы есть два крыла – праведное и неправедное. Свобода не может быть только правой или только неправой, она всегда одинаково опирается на правду и ложь, иначе она перестает быть свободой. Но правда и ложь всегда остаются самими собою – иначе свобода рождает дракона». Это же Ир-Ланд, понимаешь? Там все помешаны на праведном и неправедном, вот и суют их куда ни попадя! А на самом деле у иджангов синонима праведности как такового нет вообще! Их философской системе незнакомо понятие греха, самая близкая по смыслу замена – «неоправданные преднамеренные поступки, ведущие к уменьшению сообразности мира».

– Концепция интересная. Но пока что я никак не пойму, к чему ты клонишь.

– Ошибка перевода! Она не в отдельных словах кроется, она глубже… Возьми хотя бы это самое «глубже»! По нашим понятиям истина всегда в корнях, в глубине. Ир-Ландцы же ищут истину в небе. Если мы говорим о ком-то «витает в облаках» – значит, он фантазер и мечтатель, не знающий жизни, а у них так говорят о самых выдающихся ученых. У иджангов же истина всегда находится за твоей спиной. Поэтому, чтобы найти истину, у нас нужно глубоко копать, на Ир-Ланде – высоко взлететь, а на Джангер-ру – просто обернуться. Теперь понимаешь? Эта фраза на иджике звучит куда проще и короче – просто два крыла, правое и левое. И если поменять их местами – то ты обернешься и увидишь истину! Вот и все! Гениально, правда? И ни черта интересного не родилось бы у твоей межвидовой парочки – Милтонс совсем о другом писал.