Евгений Фрейберг - Рек и Рея на линкоре

— Господа! — сказал он. — Не кажется ли вам, что за последнее время наша кают-компания стала похожа на зверинец? Вы знаете, что я люблю животных, что я даже немного охотник, но все хорошо в меру. А собаки Евгения Николаевича так щелкают зубами, что того и гляди откусят кому-нибудь руку. Вы-то все знаете, что это за собаки! — Он улыбнулся и посмотрел на меня. — Да и вообще это непорядок, когда животные толкутся здесь во время принятия пищи. Безразлично, дикие это собаки или нормальные! В кают-компании им не место! Согласны?! Так вот, я предлагаю изгнать всех зверей и надеюсь, что каждый из вас примет в этом активное участие! Все!

Я с удивлением взглянул на старшего офицера. Выступление добрейшего Сергея Петровича, моего друга и товарища по охоте, казалось, было направлено главным образом против меня — хозяина волков. Но мне вспомнились косые взгляды некоторых офицеров, и я успокоился. Старший офицер, наверное, был вынужден так поступить. «Ничего страшного! — решил я. — Буду сам собирать со столов остатки, стесняться нечего!» Но волчата не хотели покидать уютную, теплую кают-компанию. Их выгоняли, а они возвращались и прятались под креслами и диванами. Вначале они попробовали искать защиты у своего хозяина, но я сердито их отстранял: «Вон отсюда! Нельзя! Уходите!»

Звери слушались, убегали ненадолго и вновь появлялись. Так продолжалось два дня. Я знал, что звери не понимают, почему так изменилось к ним отношение людей. Я хорошо знал, как они злопамятны, и боялся, что с ними ничего не сделаешь, если они озлобятся.

Но вот однажды, спустившись в кают-компанию к чаю, после подъема флага, я удивился странной тишине, царившей там. Офицеры мрачно смотрели на меня и молчали.

— Полюбуйтесь! — бесстрастно произнес старший офицер, кивнув головой на соседнее помещение, где была гостиная.

Я вошел туда и ужаснулся. В гостиной творилось что-то невообразимое! Все было перевернуто, изорвано и испачкано... Мягкие кожаные кресла, в которых так хорошо было дремать после ночных вахт, были разодраны и загажены. Звери умудрились запачкать их высокие спинки. От ковров была начисто оторвана бахрома, края были изгрызаны. Большая настольная лампа валялась на палубе, а шелковый абажур был разорван на мелкие кусочки. На лакированной крышке рояля везде виднелись следы грязных маленьких лап. Зверята пытались грызть даже клавиши. Везде были следы волчьей мести...

Волчата, конечно, не могли предполагать, что оказывают плохую услугу своему хозяину и что их месть в основном обрушится на меня.

А мне пришлось порядочно поработать, чтобы восстановить порядок. На мое счастье, в эту работу включился мой бывший вестовой Пинегин, веселый голубоглазый помор. Вдвоем мы убрали и вымыли все помещение и даже залатали разорванную кожу на креслах.

После этого волчата уже не появлялись в кают-компании. Они поселились под третьей орудийной башней и проводили там все время. К офицерам они стали относиться недоверчиво, но по-прежнему слушались меня.

Памятью волки обладали прекрасной и потому быстро запоминали слова команды, которым я их обучал. Они легко усвоили так называемую заднюю поноску. Для этого я ранним утром выходил на палубу, привязывал волков, а сам уходил на другой конец корабля и прятал там какую-нибудь вещь. Потом возвращался, спускал волков и говорил: «Потеряно, потеряно!» Волки бросались по следу, находили спрятанное и приносили мне. За это получали кусочки сахара. Но эту науку они усвоили не сразу. Вначале я заставлял их приносить брошенную палку. Это была игра, и волчата весело бегали по палубе, стремительно бросаясь за палкой. При прогулках по берегу с волками я часто незаметно бросал перчатку или платок и шел дальше. Пройдя метров двести-триста, останавливался и, показывая волкам след, говорил: «Потеряно! Потеряно!» Волки, словно па крыльях, неслись обратным следом и быстро приносили брошенную вещь.

Лейтенант Смирнов, которому принадлежал черный водолаз Джек, только удивлялся.

— Смотри, как они у тебя здорово ходят рядом! — восхищался он. — Неужели они умнее собак?! Просто удивительно! Мой Джек до сих пор не признает никаких команд — бегает там, где ему вздумается.

— Работать надо, работать! — наставительно говорил я Смирнову.

Наступила зима. Бухта замерзла, и грозными громадами застыли во льду линейные корабли.

Вскоре я стал гулять с волками по заливу. Немного отойдя от корабля, я спускал их с поводков и любовался их быстрым бегом и легкими прыжками. Звери не убегали далеко и быстро привыкли возвращаться на зов. Очень скоро они научились ходить рядом.