Пол Теру - Происшествие в Орьенте

«Он никогда не поднимает руку на своих людей», — возразил я.

«Ну, тогда он накричит на Тейфела».

«Он никогда не повышает голос. Но даже если повысит, Силсби не раздружится с Тейфелом, и проблема никуда не денется».

Заметив, что мы разговариваем, Мозес нахмурился, и с тех пор я стал игнорировать Чиверса. За завтраком Мозес сказал Тейфелу: «Люди-прилипалы — это такие люди, которых невозможно по-настоящему узнать: при каждой встрече — неожиданности». Тейфел яростно сверкнул глазами, а Силсби надулся.

В тот же день Мозес обрисовал нам положение дел: график, крайние сроки, инспекции заказчика. И сказал: «В таком темпе нам не управиться. Будем работать быстрее».

«Это все местные», — сказал Тейфел.

«Это мы, — возразил Мозес. — Это вы». И его обычная каша во рту не умаляла, а усиливала убедительность его слов, делала их еще более красноречивыми.

Ничего экстраординарного не происходило, пока, незадолго до полудня, Тейфела не вызвали в контейнер Мозеса. Тейфел пробыл там недолго. Вскоре вышел решительной походкой, выставив вперед свой острый нос, с ружьем в руках.

Стройплощадка была за невысоким холмом. Дорога шла мимо развесистых деревьев, где Силсби обычно сидел в тени и болтал с индейцами. Вокруг них на земле лежали сварочные аппараты, маски и баллоны.

Чиверс сказал: «Час икс».

Через пару минут мы услышали выстрел и крик «Нет!». Тейфел вернулся: не разъяренный, а напуганный, побледневший, какой-то одинокий. Мозес, стоя в дверях своего контейнера, взял у него ружье и, должно быть, что-то приказал, потому что Тейфел сказал: «Да, сэр».

Появился Силсби, глаза его были полны ненависти и скорби, на руках он нес убитую собаку. Но Тейфел скользнул мимо, даже не покосившись на него. Мозес позвал повара Хонга, и тот взял собаку за задние ноги, как мертвую курицу.

Без лишних указаний мы выполнили дневной план задолго до пяти часов, когда колокол прозвонил конец смены. Вечером мы, как обычно, собрались в контейнере-столовой, Мозес прочел молитву, а затем выразил абсолютную уверенность в том, что мы завершим проект с опережением графика, и известил: премии вполне возможны. Но нам следует выполнять указания без заминок. Он выждал, пока мы обдумаем его слова; потом поманил Хонга: «Давайте ужинать».

Воцарилась полная тишина, и нам подали тушеное мясо. Мы ели, не говоря ни слова, но в деревне залаяла какая-то собака. Мне отчаянно хотелось, чтобы она умолкла, потому что ее лай звучал торжествующе, словно издевка. Благодарно пережевывая мясо, я улыбнулся Максу Мозесу: пусть видит, что я даже не замечаю лая. И ничуть не удивился, когда он не улыбнулся в ответ.