Кэтрин Мэнсфилд: Её первый бал

— Наслаждаешься, Лейла, — спросила Джози, покачивая своей золотистой головкой. Лаура прошла мимо, тихонько подмигнув Лейле, заставив её усомниться, была ли она уже достаточно зрелой. Естественно её партнёр не произнёс почти ни слова. Он покашливал, заправлял свой платок, поправлял жилет и убирал нитки со своего рукава. Но это всё не имело значения. Почти тут же оркестр вновь заиграл и её второй партнёр, казалось, возник из ниоткуда.

— Пол не так плох, — произнёс новый голос. Неужели все начинают с пола? А затем — Были ли вы у Нила во вторник?. И вновь Лейла объясняла. Возможно, это было немного странно, что её партнёр больше не проявлял никакого интереса. Но это было так захватывающе. Её первый бал! Она была ещё лишь у истоков всего. Ей казалось, что прежде она никогда не знала ночь. До этого момента она была для неё тёмной, тихой, зачастую прекрасной и завораживающей — о да — но несколько печальной, мрачной. А теперь она никогда не будет такой — ей навсегда открылся её ослепительный свет.

— Не хотите ли мороженого, — спросил её партнёр. Они прошли сквозь качающиеся двери вниз по коридору, в комнату с зеркалами. Её щеки пылали, ей страшно хотелось пить. Как заманчиво смотрели на девочку эти разноцветные шарики со своих маленьких тарелочек, и какими холодными были подмороженные ложечки, А когда они вернулись в зал, полный мужчина уже ждал её у двери. Она была очень удивлена, увидев, насколько старым был; он должен бы быть на стороне со всеми родителями. И когда Лейла сравнивала его с предыдущими партнёрами, он показался ей несколько потрёпанным. Его жилет был помятым, на перчатке не было ни одной пуговицы, а его пиджак выглядел запылённым меловой пудрой.

— Вы позволите, юная леди, сказал полный мужчина. Он едва сжал её руку, и они начали двигаться так плавно, что это больше напоминало прогулку, чем танец. И он ни слова не произнёс про пол.

— Это ваш первый бал, не так ли, — прошептал он.

— Откуда вы узнали?

— О, — ответил он, — вот что значит быть старым

Он тяжело вздохнул, проводя Лейлу мимо неуклюжей пары. — Как видите, я занимаюсь этим уже тридцать лет

— Тридцать лет?! — воскликнула Лейла. Только двенадцать лет она сама родилась!

— Не правда ли трудно поверить, — насмешливо произнёс полный мужчина. Лейла посмотрела на его облысевшую голову и почувствовала к нему жалость.

— Мне кажется, это чудесно, что вы всё ещё продолжаете, — мягко сказала она.

— Добрая маленькая леди, сказал полный мужчина и прижал её немного ближе к себе, напевая мелодию вальса.

— Конечно, — добавил он, — вы не можете надеяться, что что‑то будет длиться так же долго. О нет, ещё раньше вы будете наблюдать за всем вон с той сцены в своём красивом вельветовом платье. И эти прелестные ручки превратятся в маленькие короткие и пухлые, и вы будете коротать время уже с другим, чёрным, эбонитовым веером, — он, казалось, вздрогнул. — И вы будете улыбаться, как остальные старые кумушки, указывая на свою дочь и рассказывая пожилой леди рядом с вами, как один ужасный молодой человек пытался поцеловать её на балу в клубе. И ваше сердце будет болеть, страдать, — мужчина прижал её ещё ближе так, словно ему по — настоящему было жаль это бедное сердечко, — оттого, что никто не хочет поцеловать вас сейчас. И вы скажете о том, как неприятно ходить по этому отполированному полу, о том, как он скользок… Мм, мадмуазель светящиеся ножки, — мягко произнёс он.

Лейла тихонько усмехнулась, но ей совсем не хотелось смеяться. Возможно ли, что это всё — правда? Это звучало ужасающе реально. Был ли этот её первый бал всего лишь началом её последнего бала. Казалось, что и музыка сейчас изменилась, она звучала так грустно, что перерастала в единый печальный вздох. Ах, как же всё быстро меняется! Почему счастье не может длиться вечно. Вечность это ведь не так много.

— Я хочу остановиться, — произнесла она запыхавшимся голосом. Полный мужчина подвёл её к двери.

— Нет, — сказала она, — я не хочу на улицу. Я хочу посидеть. Я просто останусь здесь, спасибо вам! Она прислонилась к стене, постукивая по ней ногой и пытаясь улыбаться. Но глубоко в душе маленькая девочка опустила тёмную вуаль поверх своей головы и рыдала. Зачем он всё испортил?

— Я хочу сказать, — обратился к Лейле полный мужчина, — вы не должны принимать меня всерьёз, юная леди

— Как будто бы я собираюсь, — ответила Лейла, вскинув свою маленькую тёмную головку и поджав нижнюю губу.

И вновь пары закружились в танце. Качающиеся двери то закрывались, то вновь открывались. И теперь уже новую музыку извлекал оркестр. Но Лейле больше не хотелось танцевать. Ей захотелось оказаться дома или на веранде, слушая тех детёнышей совы. И когда она посмотрела сквозь тёмное окно на звёзды, они показались ей длинными лучами, напоминающими крылья.