Лиза О`Нил - Повезло

Клэй откусил от печенья:

– Не надо на меня давить.

Звонок в дверь прервал смешок Джордана.

– Пойду открою.

Стоило открыть дверь, и тесто в животе превратилось в свинец. На пороге стоял Чип Коулмен, один из тех, кто расследовал нападение на Джордана.

– Чип, какая неожиданность. Чем могу помочь?

Новоприбывший снял темные очки с веснушчатого лица. Хоть он и выглядел этаким рыжим простачком, парень, несомненно, чертовски сообразителен.

– Если нетрудно, у меня есть пара вопросов.

– Конечно. – Джордан отступил, пропуская детектива в гостиную. – Хочешь чего-нибудь выпить? Есть лимонад. Свежевыжатый.

– Ничего не надо, спасибо.

Коулмен устроился на цветастом диване, на который Джордан в детстве пролил содовую. Сам же он с радостью примостился напротив, в кресле с высокими подлокотниками. Чертов диван до сих пор заставлял его нервничать.

– Смотрю, идешь на поправку.

– Я твердолобый, – улыбнулся Джордан.

– Ты знаком с дамой из местного городского совета, Лесли Фитцсиммонс?

Удивленный, Джордан перестал улыбаться.

– Конечно, я знаю Лесли.

– Близко?

Удивление сменилось раздражением. Связь с Лесли Фитцсиммонс была ложкой дегтя в бочке меда романтического прошлого Джордана. Несколько месяцев он встречался с очаровательной рыжулей, наивно полагая, что она понимает: их отношения просто ради взаимного удовольствия. Пока она не стала таскать его мимо ювелирных магазинов во время послеобеденных прогулок или листать «Современную невесту» на пляже. Джордан не имел ничего против брака вообще, но категорически не желал жениться на Лесли. Просто между ними все было совсем не так серьезно.

Вот только Лесли так не считала.

– Мы встречались. Но если хочешь спросить, занимались ли мы сексом, то это не твое дело, Чип.

Коулмен привстал и вытащил из кармана блокнот.

– Вечером второго апреля вас видели ругающимися в коридоре «Ривер Стрит Марриотт». Сразу после твоего выступления.

Джордан открыл рот. Закрыл. Увидев Лесли той ночью среди слушателей, он не обрадовался, а уж последовавшей слезливой сцене обрадовался еще меньше. Упрямая южная рыжеволосая женщина определенно обладала втройне дурным нравом.

Но тут до него дошло. Число. Место.

– Ты ведь не думаешь, что Лесли имеет какое-то отношение к моей травме?

Серые глаза над веснушками смотрели твердо и остро.

– Хотел бы я задать этот вопрос мисс Фитцсиммонс, кабы была возможность. Вот только ни друзья, ни родственники, ни соседи – никто ее не видел. Забавно, Джордан. Похоже, с той ночи она пропала.

Джордан лежал на кровати, где в юности спал, мечтал и познавал изменения в собственном теле. На той самой кровати, на которую нервным возбужденным семнадцатилеткой затащил Шелли Эберхарт.

А потом собственноручно выстирал простыни – даже дважды, – трясясь от страха: а вдруг мать все же выяснит, чем он занимался с дочкой пастора?

Джордан улыбнулся, с теплотой вспомнив Шелли. « А она много знала ». И с радостью делилась своими дарами.

Мама все равно узнала.

В итоге эта гроза пролетела, как и многие прочие бури его детства. Сейчас Джордан с удивлением оглядывался назад, понимая, как всецело и всеобъемлюще мать управляла домом.

Потому этим утром он и не высовывался, пока не услышал, как ее машина выезжает из гаража. Решив, что теперь безопасно, Джордан быстро натянул шорты и футболку и спустился позавтракать.

Отец развалился за столом с утренней газетой в руках.

И чем-то, подозрительно напоминающем сахарную пудру, вокруг рта.

Том улыбнулся среднему сыну:

– Ты сегодня заспался. Как себя чувствуешь?

– Как новенький. – Джордан сунул в тостер целый пшеничный рогалик и налил кофе в кружку с надписью «Лучший папа в мире», которую подарил отцу миллион лет назад. – Но я не спал. Я прятался.

Морщинки в уголках темных глаз Тома Веллингтона стали заметнее.

– Ты всегда был самым хитрым из всей ватаги. – Он отложил спортивные сводки в сторону. – И самым умным. Весь такой вежливый, воспитанный, что даже мать не сразу догадывалась, что ты ее дуришь.

Джордан вздохнул, охваченный ностальгией:

– В половине случаев прилетало Джессу или Джеку. – Затем откусил половину рогалика и указал на отца: – Кстати, я этому от тебя научился.

– Не понимаю, о чем ты, сын, – прикинулся невинной овечкой Том.

– Ты по-прежнему прячешь запас пончиков в сахаре за томами по налоговому праву?