Олена Притула - Судья

Она оставила труп и побежала к морю. Казалось, она бежала быстрее осла. Её уже могли искать, а значит, надо торопиться.

Она совсем не знала местности, и страх не раз спасал её в эти дни. Он подсказал, что лучше будет идти по ночам, а днем спать, укрывшись в зарослях, или, если повезет, в пустующих пещерах.

Привалившись в полдень к огромному камню на вершине холма, стуча зубами от холода, Длила видела, как те, кого называют негодными людьми, насмерть забили человека. Он был мелким торговцем, путешествовавшим в одиночку всего с двумя ослами. Длила смотрела, как он повалился навзничь на свои тюки, как защищал руками голову, суча ногами, словно жук. Ей показалось, что перед смертью он заметил её хрупкую фигуру. В этот момент Длила подумала, что была последним сочувствующим ему существом.

Именно страх помог ей не напороться на военный дозор пэлиштим на границе её колена с коленом Ашера. Она стала очень чуткой и, вовремя услышав голоса, свернула с края дороги, которым кралась, в терновые кусты. Закусив губу от боли, которую причиняли коричнево-синеватые шипы, вонзавшиеся в голени, в руки, в спину, она пережидала, пока отряд на рослых черных лошадях скроется из виду, пока не перестанет слышаться шорох копыт по земле. Пробираясь сквозь заросли, Длила уходила все дальше от дороги. Найдя поваленную сосну, она просидела на ее мертвом, влажном буром стволе до рассвета. Отчаяние качало Длилу из стороны в сторону. Она впадала в оцепенение от воя волков. Одиночество, ночь, и ни единого человека, которому можно рассказать, что с ней сделали, хотя бы заглянуть в глаза.

Очнувшись от холода, Длила поняла, что задремала, а значит, никуда не продвинулась. Потеряна еще одна ночь. Не выдержав сидеть в лесу целый день, она снялась после полудня со своей стоянки и, продираясь через колючие растения, вышла к цистерне. Там ей удалось выпить немного воды, зачерпывая её рукой. Длила не знала, что следующие два дня ей придется пить только густую болотистую воду, отдающую тиной, иначе бы дольше задержалась там. Напившись, чувствуя, как вода течет по горлу вниз, в живот холодным ручьем, она оторвала от сухого дерева толстую корягу и двинулась на юг.

В непролазных болотах Ашера, поросших папирусным тростником, солнце выглядывало днем чаще, чем в Галилее, кладя сухие жаркие ладони ей на плечи, на затылок. Длила замирала в блаженстве. Ей казалось, будто не двигаясь, она выкажет почтение солнечному свету, заставит солнце дольше обнимать её. Но солнце не нуждалось в уважении Длилы. Не хотело её любви лазоревое небо, топкие овраги Ашера отторгали её. Они словно говорили: «Уходи, не задерживайся». Солнце укрывалось в густых облаках, Длила злилась. Лицо искажалось гримасой, она заламывала руки.

На полях долины Шарон, покрытых сочными, красными маками, злость сменилась отупением. Лежать в траве днем было приятно, но вместе с тем она чувствовала, что движения становятся медленней. Длила стала как будто тяжелее. Как будто отупение рождалось не внутри, а пришло извне, повисло маленькими грузилами на пальцах, грудях, шее, волосах.

Однажды мимо пробежала свинья. Вероятно, отбилась от стада. Длила прежде не видела свиней, она пришла в трепет от визга, который та издавала. Он немного походил на ржание лошадей, которых она видела в крепости Мерон. По телу, которое только начало отогреваться, снова пробежал озноб. Там же, в долине Шарон, она нашла разорванную сандалию. С правой стороны она была стоптана сильнее, не хватало одной завязки. Длила долго держала её в руках, гладила истертые ремешки, пока не бросила, удивившись самой себе.

Она почти перестала чувствовать голод. В первый и третий день есть хотелось нестерпимо. Она выкрала девять пятнистых яичек прямо из-под носа перепелки и выпила их. Она ела редкие ягоды, пыталась есть цветы, отрывала и сосала кору. В конце четвертого дня голод стих.

Дойдя до Яффо, стоя на холме, почти что у самой дороги, Длила испугалась. Красные, с птичьими головами вместо носа, на море неспешно раскачивались корабли. Были и другие: черные, синие, золотисто-охристые. Они выглядели так причудливо, что, казалось, снились Длиле. Построены корабли были так хорошо и искусно, что не могли существовать в реальности. Даже ночью Яффо освещался множеством костров. Перекрикивая волны, моряки ругались с торговцами. До Длилы долетали обрывки мелодий. Она устала. Отдых, выпадавший ей, было трудно назвать сном. Длила рассчитывала остановиться, как только достигнет побережья. То, что мир на самом деле такой огромный и разный, повергало её в оторопь. Она здесь не останется. Кто-то из Мерона, как Эхуд тогда, пять лет назад, может дойти до Яффо, пытаясь продать шерсть. Нужно спускаться дальше.