Джанис Мейнард - Как на вулкане

— Не извиняйтесь. Я иногда брожу по дому ночью. Большинство знакомых мне женщин чутко спят.

— Я всегда считала: чуткий сон — дар Божий, готовящий нас к материнству.

Ее бесхитростное утверждение поразило Аннелиз, как удар молнии. Неужели все так просто? Правда ли, что женщины от рождения знают, как воспитывать детей? Она попыталась вспомнить свою мать, но в ее памяти не всплыли ни колыбельные, ни объятия, ни сказки на ночь… Она лишь почувствовала, как засосало под ложечкой.

— Оставьте его со мной. Вы устали. Если только вы мне доверяете, — поспешно прибавила Аннелиз. — Конечно, я чужой человек…

Рейчел закрыла глаза и вздохнула:

— Я не должна соглашаться. Бобби мой ребенок. Но я мечтаю поспать хотя бы пару часов.

— Тогда идите спать. Клянусь, я ничем ему не наврежу. Если мне не удастся его успокоить, я приду за вами.

— Уговорили. Сейчас его переодену и принесу упаковку с подгузниками.

Мать с малышом ушли, а Аннелиз подбросила поленьев в камин. Она подтащила большой диван к камину и покраснела, вспоминая, чем они с Сэмом занимались на этом самом предмете мебели. Ей было стыдно, что она постоянно вспоминала о Сэме.

Бобби по-прежнему хныкал, когда Рейчел принесла его и вручила Аннелиз колечко для зубов.

— Пусть он погрызет твердую сторону. Ему будет полегче. — Она помолчала и наморщила нос. — Вы уверены, что справитесь? С ним будет непросто.

— Не беспокойтесь. — Аннелиз взяла Бобби. — Считайте, я помогаю вам в знак солидарности. Женщины должны держаться вместе.

Рейчел устало улыбнулась:

— Я у вас в долгу.

Когда она ушла, Аннелиз посмотрела на Бобби. Его глаза опухли от слез, нос был сопливым, а щеки стали вишнево-красными.

— Бедненький. Все будет хорошо. Вот увидишь.

Она села в кресло-качалку и попыталась заставить его погрызть кольцо для зубов, но Бобби не захотел. Наконец она прижала его к груди и стала гладить по голове, хотя он сопел и извивался. По крайней мере Бобби не ревел.

Аннелиз принялась петь старую балладу Билли Джоэла — любимую песню своего отца. В конце концов Бобби глубоко вздохнул и успокоился.

Веки Аннелиз отяжелели. Она задалась вопросом, почему так боялась маленьких детей. Рейчел оказалась права — любая женщина ведет себя с ребенком исходя из инстинктов.

Неторопливо поглаживая маленького мальчика по спине, Аннелиз ощущала под пальцами гладкий и мягкий ворс пижамы. Сэм хочет троих или четверых детей. Ему нужна семья — надежная гавань, где царит покой и любовь.

Скоро родится ребенок Грейси и Гарета. Аннелиз верила — в «Вольф-Маунтин» будет часто слышен детский смех.

Нахлынула невыносимая тоска, и у нее даже задрожали руки. Она отвергла Сэма, так как опасалась неудачи. Она боялась — вдруг ей не удастся стать настоящей женщиной и хорошей матерью?

Бобби крепко спал, тихонько посапывая. Аннелиз осторожно подошла к дивану. Одной рукой подбросив пару поленьев в камин, она установила экран и взяла одеяла. Держа Бобби, осторожно-осторожно опустилась на диван, спиной к огню.

Их гнездышко у камина получилось удивительно уютным. Аннелиз хотелось насладиться новыми ощущениями и запомнить их. Но вскоре веки ее отяжелели и опустились, и Аннелиз погрузилась в сон.

Вернувшись из усадьбы, Сэм не находил себе места. Как обычно, в понедельник он пошел на работу, но впервые за много лет ему было наплевать на дела. Да и стажеры оказались явно разочарованными его приездом — все хотели и дальше работать самостоятельно. Лучше бы продолжал валить снег, а Сэм сидел бы в деревенском доме.

В конце января потеплело, стало светить солнце, и, казалось, все вокруг стали счастливыми и веселыми. Все, кроме Сэма. Известный своим спокойный нравом, Сэм шокировал себя и большую часть служащих фирмы тем, что начал на них орать. В конце концов он удалился в дальний кабинет, чтобы не нанести телесных повреждений любому, кто осмелится ему перечить.

Сэм тосковал по Аннелиз. Воспоминания об их близости терзали его и усиливали разочарование. Дни и ночи, проведенные с ней, казались ему сном, хотя он по-прежнему ощущал аромат ее духов на своей одежде.

Словно влюбленный школьник, Сэм решил не стирать свои фланелевые рубашки, лишь бы сохранить запах Аннелиз — ее своеобразное присутствие в его жизни. Она была невыносимой и неуправляемой и чертовски сексуальной! Ни одна женщина, кроме Аннелиз Вольф, не сумела привязать его как эмоционально, так и физически.