Варвара Врановская - Зеленые перья. Сборник рассказов

– Я никогда не сдамся. И ты не сдашься тоже, – схватила Женьку за руку, решилась. – Мы сможем, слышишь?

– Да, детка, может быть, и сможем, – она неуверенно улыбнулась и сжала мою ладонь.

«Детка». Это единственное нежное слово, которое Дженни признавала. И уже по одному этому слову я поняла, что ошиблась, что мною дорожат, что во мне нуждаются. Уверенная в себе, ничего на свете не боящаяся Женька нуждалась во мне. И от этой мысли стало удивительно спокойно.

Равновесие в мире было восстановлено, небо больше не грозило рухнуть на землю.

***

Девять лет спустя, наткнувшись на фотографию в одной из социальных сетей, я долго не могу понять, кого напоминает мне эта молодая женщина.

Короткая стильная стрижка, дорогое свадебное платье (и почему все женщины ставят на аватарки свадебные фотографии, будто стремятся подчеркнуть свою востребованность, что их выбрали, что они состоялись как самки), альбомы с названиями «Тунис», «Турция» и «Наша семья».

Мне отчаянно хочется закрыть страничку прежде, чем успею понять, чем она отличается от сотен подобных.

Не успеваю.

И за фотографией вдруг оживает совсем другой человек – задорная девчонка с копной рыжих волос, так похожих на лисий хвост, смеющаяся громко и несдержанно, любящая красть ручки из магазинов и рисовать карикатуры на одноклассников.

Руки сами собой тянутся к клавиатуре, чтобы написать сообщение. Страниц на пять, никак не меньше. Ведь мне нужно рассказать ей столько всего…

Но я замираю, так и не набрав ни строчки. Как зачарованная, раз за разом пролистываю фотографии, с которых улыбается совершенно счастливая женщина, получая какое-то садистское удовольствие.

Женя добилась всего того, о чем только могла мечтать девочка, росшая без родителей: своя квартира, любящий (действительно любящий!) муж, собака и престижная, творческая работа. Может, она даже не растеряла былую легкость. И уж точно не стала домашней клушей.

А что есть у меня?

Съемная квартира в доме, похожем на муравейник, непостоянный заработок и полное отсутствие личной жизни.

И все же… мне до безумия жаль эту красивую женщину на аватарке.

Мне всегда казалось, что кто-то, а уж Дженни обязательно станет особенной. Мировой знаменитостью, никак не меньше. Объездит автостопом полмира, вернется, загоревшая, исхудавшая, покрытая бронзовым загаром, и напишет книгу о своих приключениях. Или даже фильм снимет. И все станут смотреть на нее, белозубую и беспечную, и восхищаться. Не смогут не восхищаться.

Интересно, знает ли ее муж, что Дженни любит ночью гулять по кладбищам и собирать букеты из могильных цветов? Что ей нравится купаться в Неве и разглядывать руки стариков?

Не может перестать нравиться. Такие вещи не проходят за всю жизнь, даже если перестаешь их делать.

Нет, конечно, он не знает.

Да и сложно представить себе эту женщину лезущей через забор. Только не с таким безупречным маникюром, не в светлых бриджах и не в отглаженной блузочке.

И, давясь слезами и воспоминаниями, я шепчу. Не этой девушке на фото, с самым обычным именем и ничем не примечательной фамилией. А той, другой, которой она могла бы стать, сложить все чуточку иначе. Шепчу бессвязные извинения за то, что соврала ей когда-то. За то, что поняла это только спустя много лет. И пусть нет никакого «мы», даже призрачного, я могу продолжать бороться за «я» и за тот солнечный день на крыше. За все то, что успела мне дать самая необычная девчонка на свете.

Нет, Дженни, детка, нам вовсе не обязательно взрослеть.

– Скажи, а ты до сих пор любишь меня?

– Люблю. Но это ничего не меняет. Ни в моей жизни, ни в наших с тобой отношениях.

Холодно. На улице такой мороз, который называют лютым. Если выйти без перчаток, пальцы начинает ломить минут через пять, до слез просто. Я точно знаю – иду как раз без них. Выходя из дома, помыслить не мог, что после бесснежного слякотного начала зимы под самый Новый Год могут ударить такие морозы. Но даже не подумал вернуться, в голове только одна мысль – надо зайти на почту купить конвертов. Закончились, зараза. Как раз тогда, когда пришло время писать тебе письмо.

Знаешь, для меня давно наша переписка стала как бутылка водки для запойного алкоголика: умом понимаю, что делать этого не нужно, а руки сами тянутся. Что же управляет ими? Животный инстинкт, чертова физиология или та самая мистическая «душа», о которой так много говорят, но которой на самом деле не существует?