Хелена Томассон - Грузинский роман

В самолете мы сидели рядом, понемногу раздражение от неприятного диалога улетучивалось. Становилось тепло и хорошо. Настроение мое было радостным. Я испытывала кроткую нежность, когда он касался меня, да и просто оттого, что был рядом. Особенно здорово было, когда он поволок меня к окошку в конце самолета смотреть на горы, среди которых, по нашему мнению, был Эверест. Мы фотографировали через иллюминаторы заснеженные вершины, любовались. А потом он вдруг сказал:

– А ну целуй меня, Машка, скорей за то, что я показал тебе красивое!

Задержав на мгновение взгляд, взглянув в глаза, такие пронзительные и требовательные, поцеловала в щеку, подчинилась. Первый поцелуй за прошедший год.

Прибыли в Тбилиси, когда уже начинало смеркаться. Вдоль дороги из аэропорта к городу висели флаги Грузии и Эстонии. Так Грузия проявляла свое гостеприимство гостям-политикам.

Первым делом нас решили напоить вином. Перед тем, как поселиться в гостиницы, отправились мы на дегустацию в винный погребок. Здесь, закусывая фруктами и разнообразными видами чурчхелы, мы пробовали красное и белое вино до тех пор, пока некоторые соотечественники не стали разговаривать громче обычного, когда забылась усталость перелета, когда радость от того, что мы на грузинской земле, проникла в сердце, душу и голову. Я почувствовала, забыв свои личные тревоги, что счастлива, хотелось летать, плакать от счастья. Конечно, это было счастье под градусом. Но разве всегда от вина его испытываешь?! В тот же вечер, оставив вещи в разных гостиницах, так как нас все время расселяли группами по двум-трем отелям, мы отправились на экскурсию в самую новую и крутую – «Амбассадор». Мы с другом сачковали, номера смотреть не хотели, болтались по лестницам и просматривали в холле гостиницы газеты. В баре-ресторане того же «Амбассадора» нам устроили небольшую вечеринку. Хлеб в виде хачапури и другой еды мы оплатили сами, а зрелище нам предоставили совершенно бесплатно. Если бы не вино чуть раньше или водка во время представления, нас бы с другом пришлось увозить в реанимацию изза культурного шока. Одного номера зрелища было достаточно, чтобы мы с ним не смели поднять глаз от стола. Под музыку Верки Сердючки полуголые девицы танцевали нечто, напомнившее нам почему-то «Танец с саблями». Отвлекались, как могли, заспорили даже, кто все-таки написал тот рассказ о том, как Хачатурян был приглашен в гости к Сальвадору Дали. Друг был уверен, что Веллер, я думала – Довлатов. При каждом появлении девиц мы вздрагивали и держались за руки под столом. Другие люди аплодировали как ни в чем не бывало.

На следующий день по программе была запланирована экскурсия на горнолыжный курорт Гудаури. Но мы с другом решили не ехать в горы. Задумали провести день, гуляя по Тбилиси. Кроме того, он ждал звонка от коллеги, собирался взять интервью у грузинской политической дамы. Он был журналистом и отправился в эту поездку с заданием от своего журнала. Вечером, так и не дождавшись звонка, немного почитали и улеглись спать, разделенные двумя тумбочками между кроватями. Ночью я спала плохо. Мне было жарко, и я не могла уснуть на простынях с рельефными полосками. После нескольких часов стало казаться, будто лежишь на наждачной бумаге. И снились разные ужасы из-за дневного напряжения душевных сил. Я проснулась, между тем, бодрой, несмотря на неудобную постель и внезапно нагрянувшие большой кровью критические дни. Друг проснулся еще раньше, умылся, оделся и сбегал уже несколько раз в холл, пытаясь решить свои вопросы с интервью по телефону. Он снова казался мне прекрасным. Собранный, аккуратный, улыбчивый, спокойный человек. Быть рядом с таким – большего счастья нет. Все возвращалось на круги своя. Как радостно было видеть его чудесное лицо! От себя-то это никак не скрыть, от него – можно попробовать. На завтрак идти было еще рано, да и следовало до определенного времени подождать звонка. Друг лежал на заправленной уже кровати и читал книгу. Я наконец поднялась, лениво выбралась из кровати. Направилась было в ванную принять душ, но тут он неожиданно сильно взял меня за кисть и привлек к себе, отодвигая книгу. Он не мог знать про мои дни, они только начались, но нам не пришлось даже говорить об этом. И прежде часто бывало так между нами, что обходились без слов. Он всегда угадывал, чего именно мне хотелось, какого сексуального действа. Я оставила сомнения, расстегнула ремень, молнию на его брюках, погладила твердую плоть через одежду и выпустила член на свободу. Я слишком ясно понимала, чего он хочет от меня, и не могла удержаться от удовольствия сделать это. Обошлись без поцелуев в губы. Я терлась о его одежду своим телом, ласкала его ствол языком, вбирала губами в себя медленно и сильно, гладила руками поочередно. Я посматривала на него, страстно постанывающего, нарочно останавливаясь. Было в этом много нескрываемой эротики, было удовольствие радостное; желания наши затаенные, выпущенные на волю, резвились. Мы сделали это так естественно, как будто и не расставались никогда, словно влюбленная парочка на отдыхе.